Вендари. Книга первая

– Постой, – сказал он Мэтоксу. – Крина говорила, что ты музыкант. – Его взгляд был твердым и непреклонным. Как и его жест, которым он просил Мэтокса сесть за пианино у высокого окна. – Сыграй что-нибудь.

– Что, черт возьми, я могу сыграть сейчас?! – Мэтокс растерянно уставился на черно-белые клавиши.

– Сыграй то, что ты сейчас хочешь сыграть. Сыграй то, что соответствует твоим чувствам.

– Я ничего не чувствую, кроме жажды мести.

– Тогда сыграй месть.

– Такой мелодии не существует.

– Значит, создай ее. – Вайорель подошел к окну. Рассвет не спешил в этот город. Ночь казалась бесконечной. Бесконечной и одинокой. Без друга, без слуги, без спутника…

Вайорель вздрогнул, услышав первые звуки музыки. Музыки Мэтокса. Музыки его чувств. Эти звуки не были робкими. Нет. Скорее дерзкими, грубыми, злыми. И еще в них была боль. Такая же боль, какую чувствовал Вайорель. Боль утраты. Боль Крины. Ее страдания перед смертью. Вимал не знает пощады. За долгие годы он изучил карту боли вдоль и поперек, заглянул в каждый закоулок этого мира криков и стонов. Этого мира слез и мольбы. Но Крина не плачет. Почему она не плачет? Ее стойкость выводит Вимала из себя. Холдор и Пачджо стоят рядом. Волосы викинга залиты кровью. Кровью Крины. Кровью Вимала, которую она успела пустить ему. Ошметки плоти бесформенной массой свисают с лица Вимала. Но эти раны не смертельны в отличие от ран Крины. Она задыхается. Кровь толчками выплескивается у нее изо рта, темной лужей расползается под ее телом.

– Вы догнали ее любовника? – спрашивает Вимал Холдора и Пачджо.

– Нет, – говорят они в один голос.

– Черт! – Смуглое лицо Вимала заливается бурым цветом.

Крина смеется. Смеется, глядя ему в глаза. Смеется, глядя в глаза своей смерти.

– Ее мужчина ранен и ему не выжить, – говорит Пачджо.

Холдор вытягивает руку, показывает вырванный из тела Мэтокса ошметок окровавленной плоти.

– Ты видишь? – шипит Вимал, вглядываясь в мутнеющие глаза Крины. – Твой пес издохнет. Как и ты. – Он слышит, что Крина что-то шепчет ему. Ее губы шевелятся, но слов почти не слышно. – Что? – Вимал наклоняется ближе.

Сгусток крови вылетает изо рта его жертвы. Желчь и кровь. Вимал вытирает лицо, давясь злобой. Он сожалеет, что Холдор и Пачджо не смогли поймать любовника Крины. Вимал видел, как она смотрит на него, чувствовал ее любовь к этому человеческому псу. И он, Вимал, уже видел, как насилует Крину на глазах этого человека, заставляет смотреть, как низко падает его женщина. Смотреть до тех пор, пока на лице этого пса не появится отвращение. Отвращение к Крине, которое она увидит в глазах своего возлюбленного. Вот тогда придет отчаяние и пустота. Вот тогда она сломается и ее можно будет убить. Но ее пес сбежал, поджав хвост, чтобы умереть. Сбежал в свой дом, как собаки бегут к хозяевам, рядом с которыми хотят провести последние минуты своей жизни. Жаль. Очень жаль. План не сработал. План, который Вимал вынашивал не одно столетие. И еще этот плевок в лицо! Он зарычал, замахнулся. Рука пробила грудную клетку Крины, вырвала сердце. Несколько мгновений оно еще продолжало биться в его ладони, затем стихло. Глаза Крины погасли. Огонь жизни погас. Все стихло. В неожиданном безмолвии лишь неприлично громко продолжала выплескиваться из разодранных артерий кровь Крины. Ее горькая, пропитанная кровью вендари кровь…

Стихла и музыка. Музыка Мэтокса. Вайорель отошел от черного окна. Мэтокс молчал.

– Я не могу, – тихо сказал Вайорель, отвечая на его молчание. – Не могу убить это безумное трио сейчас. Они сильны и стары. Они почти такие же, как я.

– Ты боишься? – на лице Мэтокса появилась улыбка.

– Ты тоже сбежал сегодня. Мог умереть вместе с Криной, но сбежал.

– Я сбежал, чтобы убить этих тварей после. Сбежал не потому, что я был напуган, а потому что не было смысла умирать в той комнате.

– Нет смысла умирать и сейчас.

– Вот как… – Мэтокс поднялся на ноги. – Крина верила тебе! – выплюнул он в лицо древнему богу.

– Крина могла бы понять меня.

– Понять твою трусость?!

– Понять мои цели.

– Называй это, как хочешь.

– Я называю это так, как есть. – Вайорель сел за пианино.

Он не играл, не двигался. Просто сидел и ждал, что сделает Мэтокс. Уйдет или останется. Пауза затягивалась. Мэтокс тоже ждал, понимая, что без этого древнего существа не сможет утолить свою жажду мести. Ждал ради Крины, ради всех тех, кого эти свихнувшиеся монстры убили или только собираются убить. Ждал, и все его мысли разлетались по комнате, громче любых слов. Мысли, которые невозможно было не замечать, не слышать.

– Крина рассказывала тебе о других вендари? – спросил Вайорель.

– Да.

– А она рассказывала, что потеряв рассудок, они становятся страшнее сотни, тысячи таких, как Вимал?

– Совсем немного.