Вендари. Книга первая

Дарла встала с кровати, подошла к зеркалу. Седая прядь была подобно бельму на глазу. Но постарели не только волосы. Россыпь морщин усеяли шею, поселились в уголках глаз. Сердце замерло. Дыхание перехватило. Дарла зажмурилась, снова открыла глаза. Нет. Ничего не изменилось. Страх. Страх, который на несколько мгновений становится сильнее голода. Этого вечного голода, который был, казалось, уже целую жизнь. И еще голоса. Голоса на кухне. Мать и предполагаемый отчим. Дарла слышит их разговор о ней. Слова разрозненные. Словно каждый говорит сам с собой. И слов так много. Таких откровенных слов. Словно Дарла совершила какой-то очень скверный проступок.

– Может, хватит?! – кричит на них Дарла, проходя на кухню. Они смотрят на нее растерянно, удивленно. Рты их закрыты, набиты едой, но Дарла все еще слышит их голоса. Нет. Не голоса. Она слышит их мысли. Понимание происходящего заставляет ее вздрогнуть, замереть.

– Что это? Наркотики? Алкоголь? – думает ее мать.

– Может быть, она беременна? – думает отчим.

– Да заткнитесь вы! – кричит на них Дарла, зажимает руками уши, но это не помогает. Мыслей становится больше. Этих громких, чужих мыслей. Бежать. Бежать на улицу, в пустыню.

Дарла распахивает дверь. Солнце слепит глаза, обжигает кожу. Дарла кричит. Кричит не столько от боли, сколько от испуга. Что с ней? Как такое вообще могло случиться? Входная дверь закрывается. Спасительная темнота гостиной. Отдышаться, успокоиться. Мысли матери и отчима галдят в голове. Их слов намного меньше. Их настоящих слов. Но слова сейчас не нужны. Слова не помогут.

– Два дня назад моя мать занималась любовью с моим отцом! – говорит отчиму Дарла, надеясь, что это поможет избавиться от расспросов. Хотя бы ненадолго. Чужие мысли стихают. Отчим в ступоре. Мать бросает на нее гневные взгляды.

Дарла идет обратно в свою комнату. Закрыть двери. Закрыть окна. В комнате полумрак, но этого недостаточно. Забраться в шкаф. Мать и отчим ссорятся, но Дарле уже плевать. Она засыпает. Темнота. Пустота, как и в глазах Эмилиана. Дарла видит этого мальчика, этого странного мальчика. Теперь понятно, откуда берутся живые тени. Но вот вопрос, во что же она вляпалась на этот раз?

Дарла услышала стук в дверь. Мать вернулась с работы. Сквозь сон прорываются ее слова и мысли. В комнате темно. За окнами темно. Можно выбраться из шкафа. Теперь солнечные лучи не достанут ее, не доберутся до кожи, ставшей вдруг чувствительной к ультрафиолету.

– Я уже в порядке, – крикнула Дарла.

– Мы еще не закончили, – пообещала мать.

Дарла услышала далекие мысли отчима. Мысли, в которых можно было разглядеть, как мать объясняется с ним, как списывает все на трудный возраст дочери, особенно ее обвинения. Ничего не было. Между матерью и ее бывшим мужем. Совсем ничего. Так она сказала. Дарла отмахнулась от этих мыслей. От этих чужих мыслей. Теперь зеркало. Взрослая женщина смотрит на подростка. Смотрит глазами подростка. Дарла улыбается. Какая-то безнадежная, растерянная улыбка. Нет. Лучше ничего не стало. Лучше уже не будет. И голод не проходит. Появляется лишь привычка и смирение. Этот чертов голод! Дарла вспомнила кровь Эмилиана. Сладкую, теплую кровь. Мысли отчима и матери стали громче. В голове мелькнула безумная мысль: «А что если перерезать глотки им и выпить их кровь?» Дарла вздрогнула оттого, с каким холодным расчетом подумала об убийстве. Нет. Отчим и мать не подойдут. Не подойдет и Свон. Ей нужен Эмилиан. Нужен этот мальчишка. Или кто он там есть?! Где-то в груди появилась немота. Дарла подошла к окну. Темнота была густой, плотной. Темнота, в которой жили тени, которые еще вчера так сильно пугали ее. Но сегодня страх ушел. Остался лишь голод. Дарла открыла окно. Как часто она еще совсем юным подростком проделывала нечто подобное. Перебиралась через подоконник, сердце билось в груди. Ее пугало собственное неповиновение, пугала ночь. Но сейчас ночь стала ее другом. Сейчас она сама стала ночью, пустотой. Эта странная женщина тридцати лет и сознанием подростка. Дарла вышла на дорогу. Идти. Идти прочь. Прочь от города. От родного города, который стал чужим. Идти к старому дому, где в каждой комнате можно найти десятки огарков свечей, которые сжигают хозяева, несмотря на то, что у них есть электричество.

Поднявшись по деревянным ступеням, Дарла постучала в дверь. Она не слышала мыслей Эмилиана, но где-то в доме метались мысли спящей женщины, по имени Габриэла, которую Дарла считала матерью Эмилиана. Но теперь она видела в этих чужих мыслях, что это не так. Видела историю этого странного мальчика.

– Что ты сделал со мной? – спросила она, когда Эмилиан открыл дверь. – В кого ты меня превратил? – Дарла ждала ответа, но ответа не было. – Почему ты молчишь? Отвечай! – потребовала Дарла. Она смотрела Эмилиану в глаза, она все еще вспоминала вкус его крови.

– Ты постарела, – очень тихо подметил Эмилиан. Его голос принес растерянность. Дарла вздрогнула, кивнула. – Почему ты постарела?

– Я не знаю. – Дарла не сразу поняла, что у нее на глаза навернулись слезы. Появился страх, отчаяние.