Вендари. Книга первая

Эмилиан услышал ее мысли. Услышал, как и в день их первого знакомства. Но скоро эта способность утратится. Он знает это. Знает, потому что видит воспоминания Гэврила. Этого древнего, уставшего вендари, который много тысячелетий назад забрал жизнь у последней женщины своего рода, у последнего монстра своего рода. Так думал в тот далекий день Гэврил. Но он ошибался. Весь этот вид ошибался. Женщины, которых они считали монстрами, ушли, но их место заняли другие монстры. Монстры внутри мужчин-победителей, дремавшие так долго, что все успели забыть о них. Но монстры ждали своего часа, когда жизнь перестанет радовать их хозяев, когда пустота окончательно заполнит сознание. Пустота, которую рождает одиночество и осознание исключительности своего вида. Как устанет когда-нибудь вселенная жить, так сейчас устают вендари. Эмилиан знает из воспоминаний Гэврила о сотнях, тысячах слуг, уничтоживших себя, получив лишь толику вечности, в которой живут их хозяева. Уничтоживших прежде, чем превратились в монстров. Гэврил видел, как это происходит. Ни раз и не два он лишал жизни своих верных спутников, перешагнувших грань отмеренной им жизни, дозволенного им бытия. Безумие и животная злость проникли в их сердца, в тот самый момент, когда они перестали пить кровь своих хозяев, распробовав вкус крови людей. Возможно, в конце пути, вендари тоже начнут убивать друг друга. Их ненависть друг к другу уже достигла небывалых высот. Скоро эти горы закончатся. Все вендари, превратившись в монстров, соберутся на одной вершине и устроят грандиозное сражение, в котором не будет победителей. Они умрут, прекратят свое существование. Хотя, нет, не так. Они уже давно мертвы. Мертвы, начиная с того дня, когда Гэврил убил последнюю самку их вида. Теперь остался лишь голод и борьба за территории, которая заставляет их ненавидеть друг друга все сильнее и сильнее. Борьба, в которой не может быть победителей.

– Ты мой первый слуга, ты знаешь об этом? – спросил Эмилиан Дарлу. Он поднял ее с колен, заглянул ей в глаза. В глаза, за которыми все еще были преданность и рассудок. Но скоро и это закончится. – Поклянись, что больше никогда не будешь пить кровь.

– Не буду пить кровь? – Дарла содрогнулась, при одной только мысли об этом. Присмиревший голод вернулся с новой силой. – Я не могу, – замотала она головой. Я не хочу.

– Я приказываю тебе.

– Ты приказываешь мне умереть?

– Что?

– Твоя кровь дает мне сил. Без нее я состарюсь и умру за несколько дней.

– Это лучше, чем безумие.

– Я хотела убить свою мать, чтобы напиться! – Дарла опустила голову. – Ты меня сделал такой. Ты теперь в ответе за меня.

– Тогда пообещай, что будешь пить только мою кровь.

– Если только ты пообещаешь, что не будешь бояться.

– Не буду.

– Дай мне это почувствовать. – Дарла снова заглянула ему в мысли. Их связь усилилась, окрепла. Она видела судьбы других слуг. Слуг Гэврила. То на что у тех уходили годы, у нее происходило за часы. То на что тем требовались века, займет у нее не более месяца.

– Я не знал, что все будет именно так, – признался Эмилиан. – Не знал, что мои слуги станут стареть, не знал, что близок к тому, чтобы убить тебя. Не хотел знать. И уж тем более не хотел превращать тебя в слугу.

– Ты всего лишь подчинялся своему голоду.

– Голод сводит нас с ума.

– Лучше быть безумцем, чем мертвецом.

– Я не согласен. – Эмилиан отвернулся. Стыд и страх смешались. – Что нам теперь делать? – спросил он. Спросил хозяин своего слугу.

– Я не знаю.

– Ты уже боишься солнца?

– Немного.

– Скоро оно сможет тебя убить. – Где-то в памяти, оставшейся от Гэврила, от его отца, брата, его копии, он увидел слуг, которые предпочли расстаться с жизнью, избежав безумия.

– Я не убью себя, – сказала Дарла, читая его мысли.

– Ты хочешь превратиться в монстра?

– Ты не позволишь мне превратиться в монстра.

– Я сам через год могу стать монстром! – в голосе Эмилиана послышалось отчаяние, которое он сначала перестал скрывать в своих мыслях, а теперь не заботился уже и о том, чтобы скрыть его в своих словах.

В повисшей тишине было слышно, как где-то далеко едет машина. Дарла тяжело дышала. Она смотрела в воспоминаниях Эмилиана на женщин вендари и думала о том, что они вовсе не были такими монстрами, как о них думали мужчины их вида. В конце концов, они ведь не убивали свой вид, не истребляли его. Они лишь кормили свое потомство. Как мать человека убивает курицу, чтобы накормить свое дитя. Она разрубает тушку, жарит ее, ставит блюдо на стол. Никто ведь не винит матерей, чьи дети имеют хороший аппетит. Все говорят, что это всего лишь курица или свинья, или теленок – всего лишь животное.

– Ты не права, – сказал Дарле Эмилиан. – К тому же ваши матери не убивают своих домашних питомцев. Они выбрали неизбежное зло, но не переступают границ. Разве тебя кормили твоей кошкой или собакой? Нет. У вас все еще есть границы. А у женщин нашего вида границ не было.

– Я тоже женщина.