Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы

– Конечно! Спрашивай, о чем хочешь.

Чарли задумался.

– Но это дело очень деликатное, – сказал он. – Имею ли я право?

– А почему бы и нет?

– А если я переступлю границы дозволенного, ты не рассердишься? Я ведь здесь чужой.

– Спрашивай!

– Я хотел спросить о Филосе.

– Вот как?

Чарли медлил, подыскивая слова.

– Почему здесь все так плохо относятся к Филосу… – начал он, после чего, спохватившись, покачал головой – начало было явно неудачным.

– Спрошу иначе, – продолжил он. – Это вышло слишком резко. Мне кажется, Филоса и все, что с ним связано, вы… не одобряете. Не самого Филоса, а нечто, что имеет к нему отношение.

– Понятно, – ответил Назив. – Я не думаю, что здесь скрыто нечто серьезное.

– Как я понимаю, ты не хочешь мне ничего рассказать, верно? – спросил Чарли.

Воцарилась напряженная тишина, прерванная словами Чарли:

– Ты же знаешь, я должен узнать о Ледоме и ледомцах все что смогу. И, наверное, будет лучше и для меня, и для вас, если я узнаю Ледом со всех сторон. Или ты думаешь, что я должен судить о вас только по тому, что вам нравится в самих себе больше всего?

И он кивнул на статую.

Как и в случае с Филосом, Назив был полностью обезоружен прямотой, с которой говорил Чарли, – если придерживаться искреннего тона, то добиться от ледомцев можно чего угодно!

– Ты абсолютно прав, Чарли Джонс, и я не имел права колебаться. Но при том, что я хочу быть справедливым по отношению к Филосу, я прошу тебя держать то, что я скажу, в тайне. Дело в том, что ни мне, ни тебе лучше в дела Филоса не лезть.

– Я не скажу ему, что что-то про него узнал.

– Очень хорошо. Дело в том, что Филос стоит несколько особняком от всех нас. Во-первых, некоторые вещи, которыми он занимается, являются, скажем так, засекреченными. Во всяком случае, он имеет доступ к материалам, с которыми большинство из нас предпочло бы не иметь дела. И мы чувствуем, что ему это нравится, хотя обычный ледомец отнесся бы к такого рода деятельности как к обременительной обязанности.

– И это – повод к тому, чтобы не любить человека?

– Ну-у… Просто как-то все сошлось… одно к одному.

Назив с минуту подумал.

– Во-вторых, – произнес он, – Филос не хочет вступать в брак.

– Но разве вы обязаны делать это? Все, как один?

– Нет, конечно, – отрицательно покачал головой Назив, облизнув губы. – Но Филос ведет себя так, словно он женат.

– Женат?

– Когда-то он был женат на Фрауре. И у них должны были родиться дети. Однажды они отправились к краю неба (Чарли попытался понять смысл фразы, но не смог), и там произошел несчастный случай. Камнепад. Их завалило, и откопали их только через несколько дней. Фраур погиб, а Филос потерял своих нерождённых детей.

Чарли вспомнил, как Филос говорил о супруге, умирающем под случайным камнепадом. Значит, это была не фигура речи!

– Филос горевал, – продолжал между тем Назив. – И это было понятно. Мы любим сильно и страстно, любим по-разному, любим глубоко, а потому нам понятна и природа горя. Но наша любовь – это любовь к живому, а не мертвому! И если кто-то из нас отказывается от такой любви и всячески выказывает свою преданность ушедшим из жизни, мы чувствуем… некий дискомфорт. Это, как мы считаем, патология.

– Может быть, Филос преодолеет это? – предположил Чарли.

Назив с сомнением покачал головой и сказал:

– Это случилось много лет назад.

– Но если это патология, вы же можете ее вылечить, верно?

– Если бы на то было его согласие, то конечно! Но поскольку его причуда доставляет дискомфорт лишь небольшому кругу тех, кто его знает, и не представляет неудобств большому количеству людей, все остается так, как есть.

– Теперь я понимаю шутку Миелвиса, – сказал Чарли.

– А что он сказал?

– Он сказал, что Филос – единственный в своем роде.

– Не стоило ему так говорить, – строго сказал Назив.

– Но, как бы то ни было, я буду хранить все это в тайне.

– Конечно, – кивнул Назив и, после паузы, спросил:

– Ты можешь сказать, что узнал нас получше?

– Нет, пока не могу, – ответил Чарли. – Но со временем у меня все получится.

Они обменялись улыбками и вернулись в дом. Филос беседовал с Гросидом, и Чарли был уверен, что разговор идет о нем. Гросид подтвердил его предположения, сообщив:

– Филос говорит, ты уже готов вынести свое суждение по нашему поводу.

– Это не вполне так! – рассмеялся Филос. – Просто я поделился с тобой всем, чем располагаю, а уж когда и как выносить свой приговор – решать тебе.

– Надеюсь, это случится не скоро, – проговорил Гросид. – Нам бы не хотелось с тобой расставаться, Чарли! И Називу ты очень нравишься.

Во времена Чарли такого рода заявления делали обычно в отсутствие того, о ком шла речь. Чарли взглянул на Назива, и тот кивнул.

– Именно так, – сказал он.

– Спасибо! – произнес Чарли. – И мне у вас нравится.

– Этот Смит – настоящая свинья!