Венера Прайм

– Космический корабль, – сказал Форстер. – Космический корабль возрастом в миллиард лет. Он перенес культуру X с их звезды на нашу. Они припарковали его здесь, в радиационных поясах Юпитера, самой опасной части Солнечной системы за пределами оболочки самого Солнца. И они заключили его в ледяную оболочку, достаточно толстую, чтобы защитить его на столько времени, сколько потребуется. Они засеяли облака Юпитера жизнью и поколения за поколениями пассивно наблюдали за ними.  Жизнь не эволюционировала, облачная экосистема была слишком проста для этого, но и никогда не подвергалась катастрофическим изменениям геологически активной планеты – пока прибытие Кон‑Тики не дало знать этой жизни, что мы эволюционировали до планетарного вида. Что мы прибыли. – Он замолчал, и на его старом‑молодом лице отразился почти мистический восторг. – А теперь корабль‑мир просыпается и сбрасывает свою ледяную оболочку.

Спарта, втайне забавляясь его риторикой, но внимательно следя за его настроением, тихо спросила:

– Как вы думаете, что будет дальше?

Форстер бросил на нее проницательный взгляд:

– Есть много вариантов, не так ли? Возможно, они выйдут, чтобы приветствовать нас. Возможно, они просто попрощаются, сделав то, ради чего пришли. А возможно, они все мертвы.

– А может быть, они принесут рай на Землю, – иронически заметил Блейк. – Полагаю, этому учит ваш культ?

– Это никогда не было моим культом, – сказал он. – И ее тоже.

Они замолчали, одного вида артефакта диаметром в тридцать километров было достаточно, чтобы даже Спарта, привыкшая к чудесам, стала задумчивой. Она своим инфракрасным зрением легко читала горячие и холодные конвекционные потоки, текущие в сияющем пространстве эллипсоида. Нагретые до кипения столбы воды, поднимавшиеся из светящихся башен, были отмечены целыми галактиками микроскопических пузырьков. Более холодная, более чистая вода спускалась вокруг них, питая водозаборы у основания башен.

Спарта отвела Манту подальше от жары, позволяя относительно прохладной воде нести субмарину вниз. Даже без чувствительного к температуре зрения она могла бы выбрать безопасный путь, просто следуя за стаей  кальмаров. Около ядра было много таких стай, они кружили и кружили у подножий огромных башен, словно ныряли в жерла огненных котлов и вылетали из них, не получая вреда.

– Я хотел бы знать, что это за источник тепла, – произнес Форстер. – Ему пришлось перекрикивать гул и рев котлов. – Похоже, ядерная.

– Только не это, – возразил Блейк. – Приборы не обнаруживают нейтронов. Никаких гамма‑лучей. Каким бы ни был источник тепла, это не деление или синтез.

– Ладно, разберемся с этим позже. Сейчас нужно найти способ проникнуть внутрь.

– Возможно, наши друзья помогут нам, – сказала Спарта, направляясь следом за кальмарами.

Субмарина оказалась в нескольких метрах от сверкающей поверхности. На ней не было, ни заклепок, ни намека на шов, ни даже на какую‑нибудь неровность. Она была прекрасна. Они летели над ней с величественными взмахами крыльев, словно над пейзажем, покрытым алмазной пленкой. Горизонт изгибался мягко, а черно‑водяное небо было усеяно живыми, мечущимися звездами.

–А вдруг мы не сможем войти? – спросил Блейк.

Голос Форстера прозвучал нехарактерно для него, неуверенно:

– Трудно придумать более мучительную кару, я думаю.

Спарта промолчала, как‑будто знала, что все идет так, как и должно.

Следуя за стаей кальмаров, они оказались над широким низким куполом, диаметром не меньше километра. Огромные яркие башни стояли далеко вокруг.

Внизу, в центре безупречного купола, три подводника увидели первую брешь в идеальной поверхности космического корабля – круглое отверстие диаметром около двух метров.

– Слишком мало для «Манты», – удрученно сказал Форстер.

Спарта подвела «Манту» поближе. Внутри, на стенах туннеля в свете прожекторов субмарины были виды какие‑то узоры.

– Сомневаюсь, что метеорит проделал бы круглую дыру в этом материале, – сказала Спарта. – это то же самое вещество, что и марсианская табличка.

– Но посмотри на края, – сомневался Блейк. – Такое впечатление, что произошел какой‑то взрыв.

– Вряд ли. Этот узор выглядит слишком сложным, чтобы быть результатом взрыва. Не правда ли, инспектор. – По тону Форстера чувствовалось, что он просто жаждет услышать утвердительный ответ.

– Я думаю, это дверь для нас и она должна открываться, только надо понять как.

– Это дверь?! Дверь, которой миллиард лет?

Спарта кивнула:

– Скорее всего. А теперь помолчите. – Она изучила узоры, зафиксировала их в памяти, а затем, на какой‑то неуловимый момент впала в транс, в математическое пространство непостижимых измерений, куда не проникали никакие реальные ощущения, только чирикающие писки кальмаров, все еще отдающиеся эхом в ее голове. Глаз ее души произвел анализ и вычисления, и внезапно она поняла, как работает эта штука.

Она снова оказалась в странно освещенном подводном мире – частично ярком, частично темном, частично холодном, частично горячем. Манта покачивалась в темной воде.