Венец

«Ноги мыть и воду пить» — старинное русское выражение. О функционале «правильной» жены. Он, конечно, не жена… ну, так и «пить» не предлагаю. В смысле: воду. Так-то мы уже…

Гнездо довольно ловко перемещался на коленях, притащил шайку, налил воды, принялся намыливать мне ноги. Я девять лет назад двигался на коленках куда более ловко. Но и у него получалось… естественно. Несколько тяжеловат. Брюшко мешает.

«Костюм „Евы“ ей идёт. Только ушить кое-где надо».

Хм… а мысль интересная. «Ногомойка» в «неушитом костюме». И интерьер… навевает и располагает. А рифма — просто напрашивается.

— Севушка, ты — девушка?

Пауза. Которая сама по себе… Попытка спрятать лицо, сосредоточив всё внимание на отмывании моего большого пальца правой ноги. Пришлось запустить пальцы в его чёрные кудри, жёстко сжать и поднять лицо.

— И не вздумай врать: обблюю так..

— Я… н-н-н… м-м-мой г-г-осподин.

Отрицательный ответ — единственно ожидаемый. А вот реакция на двусмысленность… показательна.

* * *

Мда… Вот кто бы сомневался. Место такое. Как сильно древние греки начали со своим Ганимедом, так и пошло. Спартанцы-любовники, гетейросы Македонского, Цезарь послом в Вифинии. Добился успешного для римского народа договора, доставив тамошнему царю массу удовольствия. Как позднее старому Помпею за очень большие деньги.

Специалисты говорят, что в Византии и её наследнице Блистательной Порте существовала система из трёх гендеров: мужчины, женщины и мальчики. Что, естественно, означает распространённость трансгендеров: мальчики вырастали и становились мужчинами. В одной из греческих историй времён Римской Империи, мастер-гончар, поймав молоденького любовника своей жены, трахает его и советует:

— Ты не лезь на женщин, от этого твоя попочка огрубеет, привлекательность потеряет.

Ходят слухи, что именно таким путём ещё один племянник императора, брат мадьярского короля Иштвана IV, отправленный заложником в Византию, будущий король Бела III Великолепный, заслужил глубокую любовь басилевса и был уже почти провозглашён наследником. Тут у Мануила Комнина родился-таки сын. Но надо же наградить великолепного любовника. И византийцы травят короля мадьяр, император посылает войска сопроводить «мальчика» на престол сопредельного государства. Вот прямо сейчас, в этом году, эта интрига и начинается.

Так будет столетиями.

Георгий Франдзи описывает, что происходило в Св. Софии в конце мая 1453 года:

«Храм прекрасный и из прекрасных прекраснейший! Внутри его запретных святилищ, а также на их жертвенниках и трапезах, турки ели и пили. И на них же приводили в исполнение и осуществляли свои развратные намерения и похоти с женщинами, девицами и мальчиками».

Было бы странно, если бы мальчик из хорошего дома, но лишённый высочайших покровителей, наоборот: ищущий такого покровительства всеми силами, оказался бы не вовлечён в подобные… развлечения.

* * *

— Вот и хорошо. Искушённый в любовных играх раб сможет доставить господину своему много новых приятственных впечатлений. Вон там на полке — корчажка с маслом. Смажь-ка дырочку. Для приятственности.

Не могу сказать, что его движения свидетельствовали об автоматизме, достигаемом многочисленными повторениями. Однако суть предмета была ему вполне знакома и особых страхов не вызывала. Он даже попытался зазывно глянуть на меня через плечо.

Ресницы у него хороши. Длинные, чёрные, густые. Но, деточка, я же помню как я сам подобные манёвры маневрировал. И что при этом думал.

Заглянул в парилку.

— Возьми-ка шайку с мочалкой и тащи сюда.

Парень старательно держал порно-угодливую улыбку, но соображал тяжело: пойло моё его догнало. Я оборвал пару длинных матерчатых завязок с мочалки, привязал ему кисти рук к ошейнику, к самому ошейнику — верёвочку.

— Ну-ка, коленками на ступеньку, грудкой на половичок.

Парилка уже остыла, но половичок на полок надо бросить. Чтоб не обжёгся. Я, конечно, собираюсь его «жарить». Но не поджаривать же!

Прокинул верёвочку сквозь щель в досках. Затянул так, что он лицом почти впечатался в полок, прикрытый рядниной.

— Ну что ж, раб мой Севушка, привалило к тебе великое счастье. Господин твой решил тебя… помыть. Как добрый воин моет резвого коня на походе. Надеясь, что верный конь привезёт хозяина к славе и увезёт от беды. Ты как, чувствуешь себя лошадкой?

— Я… господине… я всегда…

— Тпру. Стой спокойно.

Я намыливал, смывал и натирал это белое, мягкое, несколько пухловатое тело. Которое закончит свой мирской путь через сорок три года в Андреевском приделе Успенского собора во Владимире.

Тело охало и ахало, краснело, от довольно жёсткой мочалки, но терпело. И вдруг затихло. Я не сразу понял причину такого напряжённого внимания к моим действиям. Потом дошло.