Венец

«Приняв иноческое пострижение, он стал служить Богу больше всех иноков, постом и бодрствованием изнуряя тело свое, и чрез это сделал себя чистым обиталищем Святого Духа… учил и примером своим поощрял монахов пребывать в повиновении и послушании игумену, почитать его, как Бога, и во всем слушаться его и говорил, что тот монах, который не имеет послушания своему игумену согласно данному обету, не может спастись. Стремясь затем к более совершенным подвигам, блаженный Кирилл заключил себя в столп, где некоторое время и пребывал, подвизаясь в посте и молитве. Тут он составил много благочестивых сочинений, чем приобрел известность во всей окрестной стране. По усердной просьбе князя и граждан города митрополит возвел его в епископский сан и поставил епископом города Турова.

В сане епископа блаженный Кирилл доблестно подвизался в управлении церковью Божиею. Он… обличил ересь Феодорца (Бешеного Феди — авт.)… и предал его проклятию. Много посланий, основанных на словах Евангелия и пророческих книг, он написал и князю Андрею Боголюбскому, а также посылал ему поучения, составленные им на Господские праздники, и многие другие душеполезные свои сочинения… Его трудами и до сих пор пользуются православные русские люди, просвещая и утешая себя».

«Кирилл — оригинальный мыслитель и художник… вплоть до Державина в русской литературе не появлялся писатель такой силы, значительности и высоты нравственного чувства, как Кирилл — совесть своего нелёгкого и бурного времени. Он тонко использует богатство традиционных поэтических средств для создания полифоничного по смыслу и ощущению текста. Здесь высокий и житейский планы как бы сосуществуют, знаменуя бесконечную борьбу добра со злом».

«Повесть о слепце и хромце» — апокрифическая притча, использована Кириллом для описания неправоты епископа Феодора и князя Андрея: князь («хромец») и его епископ («слепец»). Целью повествования является публицистическое рассуждение о взаимоотношении церковной и светской власти… Кирилл выступает сторонником идеи «нового господина» — непосредственно перед монголо-татарским нашествием призыв к единению Руси был патриотическим, эту мысль вместе с Кириллом разделяли все его прогрессивные современники.