Венец безбрачия белого кролика

— Это шантажист, которому нравится издеваться над родными. — поморщился я, — а Софьи на самом деле нет. Что-то нашлось на нее?

— Ее муж Максим Задирайкин — пилот авиакомпании «Де-Монт». Именно он управлял злополучным лайнером, который потерпел крушение. В салоне среди прочих пассажиров находились Филипп Никитович Попов, муж Артемоны, и Екатерина Владимировна Глаголева, супруга похоронных дел мастера Семена Сергеевича.

— Интересно, — протянул я.

— Я нашел список пассажиров, — продолжал Борис, — похоже, Филипп и Катя не были знакомы. Фил купил билет в бизнес. Катя — в эконом-класс. Они находились в разных концах самолета. После крушения провели следствие. В его процессе возникло предположение: вероятно, пилот совершил самоубийство и увел с собой на тот свет пассажиров и экипаж.

— По какой причине возникли такие мысли? — удивился я.

— Перед отправкой в свой последний полет Максим попрощался с единственным лучшим другом, Николаем Годовым, — пояснил мой помощник, — отдал ему конверт и сказал: «Письмо открой, когда я улечу. Не раньше!»

— Николай выполнил его просьбу? — возмутился я. — Кем он работает?

— Диспетчером, — коротко сообщил Боря.

— Неужели Годов не понял, что друг задумал нечто ужасное? — рассердился я. — Не сообщил начальству, не попросил снять летчика с рейса?

Борис налил воды в свой стакан.

— Его много раз допрашивали, в конце концов признали: Николай не лжет, он понятия не имел о суициде. Максим говорил с ним весело, смеялся, рассказал пару анекдотов, потом вручил конверт.

— Что было внутри?

— Дарственная на избу и записка: «Коля! Изба большая. Уезжайте из своей тесной двушки на природу. Деревня находится на Ленинградском шоссе, тебе до работы близко. А нам с Сонькой дом без надобности. Дарю его вам на день рождения Петьки. Почему велел вскрыть конверт, когда улечу? Так не хотел, чтобы ты отказался! Живите там счастливо. Вернусь из рейса, обмоем новоселье! Макс».

— Не похоже на послание самоубийцы, — заметил я.

— Вообще никак, — согласился помощник, — просто один друг решил сделать подарок другому и не пожелал слушать слова благодарности.

— Почему тогда возникла мысль о суициде? — спросил я.

— Пилоты, стюардессы — все экипажи застрахованы на случай крушения, — пояснил Боря, — компании «Олкострахбум» предстояло выплатить родственникам погибших немалую сумму. Их комиссар начал расследование, но ничего подозрительного не обнаружил. Все члены погибшей команды молодые, совершенно здоровые, были счастливы в личной жизни. Одна из стюардесс готовилась к свадьбе, вторая только-только из декрета вышла, третья месяц назад забеременела. Изучили всех. Ничего. Никаких бесед о депрессии, несчастной жизни никто не вел. Прицепились только к Максиму. Ну чего он избу вдруг прямо перед роковым полетом подарил? Еще один момент. Когда расшифровали черный ящик, то узнали, что во время полета второй пилот Геннадий сказал:

— Спать охота.

— Тусить меньше надо, — ответил Макс, — ладно, дрыхни, потом пну тебя.

— Ты настоящий друг, — зевнул Гена.

Комиссия, которая изучала аварию, пришла к выводу, что имела место ошибка пилота. Мне излагать подробности?

— Не надо, — сказал я, — все равно не пойму их, главное: виноват Задирайкин.

— И Геннадий тоже, — добавил Боря, — второй пилот не имеет права спать на службе.

— Им не заплатили страховку? — предположил я.

— Точно, — кивнул Борис, — остальные родственники все получили. Версия о суициде отпала. Следствие выяснило, что Задирайкины очень хотели ребенка, но у них ничего не получалось. Максим обожал детей Николая, постоянно покупал им подарки, возился с ребятами. Считал их своими племянниками. Софья подтвердила, что она ненавидела дом в деревне.

— Один раз там только побывала, — объяснила вдова, — еще до нашей свадьбы. Бабка на меня сразу окрысилась. Из-за короткой юбки обозвала проституткой, заныла: «Макс, найди честную православную девушку. Эта в дом вошла, перед иконой не перекрестилась. Гони нехристь. Вон у Зины Любочка выросла, такая умелая, корову подоит, хату уберет, борщ сварит». И давай Любке хвалу петь, а меня на все корки ругать. Смотрю на своего, он молча сидит, меня не защищает, ведьму старую слушает! Я заплакала и убежала. Жених на остановке автобуса меня догнал, я все высказала ему. Максимка давай объяснять:

— Сонь! Она древняя совсем, не сегодня-завтра сто лет стукнет. Спорить с ней бесполезняк! Надо просто потерпеть.

Как раз маршрутка подкатила. Я в нее вскочила, крикнула:

— Вот и терпи. А мне с тем, кто боится жену защитить от помоев, не по дороге!

И свалила. Еле потом помирились. Баба-яга до нашей свадьбы окочурилась, и хорошо! Я ее звать на праздник не собиралась. Теперь сами подумайте: хочется мне в ее доме лето проводить? В деревне? На огороде? Я уж как-нибудь в Грецию, Турцию, на Кипр слетаю. Когда Макс спросил:

— Можно я бабушкину избу Коле подарю? У него детей много.

Меня прямо радость охватила. Конечно! Со всем хабаром, сараем, грядками и туалетом типа сортир во дворе. Главное, чтобы не я там тусила!

Глава 21