Венец безбрачия белого кролика

— Возможно, я просто чрезмерно придирчив, — согласился Борис. — Страховой комиссар оставил разговор мужчин без внимания. Геннадия коллеги характеризовали вовсе не так положительно, как Задирайкина. Большинство считало, что он все же пьет втихую. Делает это по-умному, наливается спиртным накануне свободного дня. В момент выхода на работу он уже огурец, проверка на алкоголь выдавала нулевой результат. Кроме того, он постоянно выяснял отношения с женой, и всякий раз, когда супруга звонила, лицо Гены перекашивалось. Не стесняясь посторонних, Крапивин объявлял: «Сеанс общения с циркулярной пилой. Внимание! Конкурс. С какой фразы Варька зудеж-нудеж начнет? Предлагается два варианта. «Где деньги? На карточке пусто» или «Почему ни копейки не оставил, я хотела туфли купить». Ваши предположения». Варвару в офисе хорошо знали. Она не стеснялась приезжать к супругу на службу и скандалить с ним. Все тот же Майоров сказал страховому комиссару:

— Ей нравилось лаять при посторонних. У меня жены нет. Но я б со стыда сгорел, приди бабе в голову визжать на меня при скоплении сотрудников: «Импотент. Денег не зарабатываешь, в постели полный ноль…» Вообще-то это неправда. Получал Генка не так уж и мало. Ну и он, как все…

Павел замолчал.

— Продолжайте, — попросил комиссар.

— Это личное, — смутился Майоров, — я свечку не держал, третьим под одеялом не лежал… Просто сплетни слышал. Вроде Генка с разными бабами спал.

— С кем конкретно? — мигом заинтересовался дознаватель. — Имена, фамилии?

— Сказал же, это сплетни, — отказался уточнять Майоров, — болтали просто.

— Кто именно вам это говорил? — насел на диспетчера страховщик.

— А я помню? — обозлился Паша. — Вас прислали слухи собирать? Это не ко мне. И за фигом вам Генка? Все знают: он дрых. Отвяжитесь!

Борис отодвинул ноутбук.

— Вроде ничем не примечательная беседа. Почему я обратил на нее внимание? Все разговоры страховщик записывал. Его отчет — расшифровка диктофона. Дотошная. С сообщением всех «нуу», «э… э…», «кха, кха», «можно попить». И указано время. Вот, например. Девятнадцать десять Павел: «Ей нравилось лаять при посторонних». Далее текст завершается словами: «Ну и он, как все…» Время, когда Майоров замолчал: девятнадцать одиннадцать. Девятнадцать часов одиннадцать минут десять секунд. Голос следователя:

— Продолжайте.

Пауза. И только в девятнадцать двенадцать ноль семь снова прорезывается бас Павла: «Это личное». Он почти минуту сидел молча. Почему? Я проверил всю беседу, более ни разу столь длительного перерыва не было.

— Может, он курил? — предположил я.

— Конечно, нет, — отмел мое предположение Боря, — в офисах давно запретили дымить. Полагаю, он сначала от волнения ляпнул то, чего не следовало. Вернее, начал говорить: «Ну и он, как все…» Тут же сообразил: не стоит болтать. Замолчал. Дознаватель потребовал закончить фразу. Майоров растерялся, но потом скумекал, как выкрутиться, заговорил о том, что пилот любил женщин, имен не назвал. Дескать, я просто сплетни вам передаю. Его слова звучали связно со всей беседой. Комиссар на них не сосредоточился. Но я думаю, что у Майорова на уме сначала было иное продолжение фразы: «И он, как все…» Возможно: «брал и возил…» Что? Обратите внимание. Речь-то шла об истеричной жене и деньгах. Павел сообщает, что Геннадий неплохо зарабатывал, потом заводит: «Ну и он, как все…» Соедините предложения и вслушайтесь в них. «Получал Гена не так уж и мало. Ну и он, как все…» Тишина. Как вы продолжите фразу?

— Сложно говорить за другого человека, — вздохнул я, — по логике далее могло следовать: «Ну и он, как все, занимался провозом безбилетников».

— О! — воскликнул Боря. — Или: «Ну и он, как все, брал посылки из провинции в Москву». А что заявил почти после минутного молчания Майоров? «Это личное. Я свечку не держал». Не логично. Беседовали про Фому, то бишь про заработок, и вдруг Павел вспомнил Ерему: романы с сотрудницами.

— Не все люди последовательно строят свою речь, — вздохнул я, — некоторые скачут от темы к теме, как лягушки по кочкам. Но некий резон в ваших словах есть. Похоже, Павел что-то знал о делишках второго пилота, но решил о них не докладывать. Почему?

Борис взял чашку.

— О мертвых говорят или хорошо, или молчат. Возможно, он решил не порочить память погибшего. Геннадий умер, все незаконное, что мужик творил, ушло вместе с ним на тот свет. Ну и пусть там сгинет. Или у Павла тоже нос в шоколаде, поэтому он и прикусил вовремя язык.

— Где сейчас Майоров? — поинтересовался я.

Глава 22

Боря посмотрел в компьютер.