Венец Девы (СИ)

  Себастьян вдруг понял, что ужасно устал за день. Это состояние, в котором он теперь находился, - глубинное чувство умственной и моральной истощенности, было лучшим из состояний, предшествующих сну. Усталость обычно гарантировала беспробудный сон, когда же в иные дни энергия не растрачивалась полностью, а будоражащие ум мысли не заканчивались на подходах к кровати и продолжали донимать Себастьяна еще долгое время после того, как он ложился в постель, сон к нему никак не шел. Спать не хотелось, а хотелось бегать и прыгать, и дурачиться, чего он никак не мог себе позволить в виду понятных причин. В такие ночи Себастьян ложился спать после полуночи. В ту ночь все было иначе.

  Глава IV

  Пыль вертелась под потолком, образуя светящиеся круги. Их было множество над Себастьяном, и каждый такой круг был уникальным и неповторимым. Круги к тому же постоянно меняли свои свойства, иногда переплетались восьмерками, иногда переворачивались и становились черточками, иногда заполнялись посередине и тогда были уже не кругами, а дисками. Лишь скорость их вращения нарастала постоянно, все прочие же качества и даже спектр свечения со временем менялись, и чем быстрее диски вращались, тем чаще с ними происходили изменения.

  Себастьян лежал не в силах пошевелиться, еще мгновение назад он пребывал на грани сна и яви, но вдруг словно молния ударила в него, а вместо того, чтобы проснуться, мальчик застрял где-то между своим бессознательным и реальностью. Тело его сковал не страх, но и страх Себастьян испытывал тоже. Он видел, что черная тень нависла над ним, - черная тень с горящими глазами. Себастьян думал, это тот самый облезлый кот с улицы сумел как-то проникнуть в дом и пробраться в его комнату, залез на него и теперь сидит на грудной клетке. Мальчик силился вдохнуть, но не мог этого сделать, и очень скоро паника его достигла того предела, наступления которого сердца многих людей не выдерживают. Световые круги над Себастьяном вертелись все быстрее. Они приближались к нему, заполняли все больше пространства, вскоре не осталось ничего, кроме игры света и тьмы. Спустя мгновение вечность кончилась.

  Все круги к тому моменту слились воедино и остался один только свет. Он вытеснил собою черноту космоса, и Себастьян даже ощутил на мгновение, что парит. Мгновение это длилось вечность, но и вечности когда-нибудь приходит конец. И тогда вдруг это полотно, сотканное из света, распалось на мириады клякс. Кляксы сжались сначала до размеров капли, потом до размеров пылинки, а одновременно с уменьшением они также отдалялись от Себастьяна. И вот уже это не кляксы, капли, или пыль, а звезды - крошечные огоньки среди бесконечной черноты космоса. Тогда Себастьян понял, что падает, постепенно наращивая скорость. Он пытался кричать, но ничего не получалось. Отчаянно сучил конечностями в попытках перевернуться и увидеть, что ждет его внизу, но необученный падать на полет не способен, а Себастьян был ребенком домашним, к падениям неприспособленным, его учили другим вещам.

  Вот так трепыхаясь в падении, Себастьян и увидел впервые Венец. В тот первый раз шпиль представился ему колоссальным столпом света. Таким ярким, что фонарь, освещающий каждую его ночь, по своей яркости не шел ни в какое сравнение со шпилем. Себастьян не знал на тот момент, какую роль шпилю суждено сыграть в его жизни, но уже тогда знал точно, что это место, - то самое исключительное место, которое способно заполнить пустоту внутри него.

  Когда же по чистой случайности мальчику удалось перевернуться, он увидел стремительно приближающийся к нему океан лазури. Призрачный ветер вздымал его волны, поднимал смерчи из завихрений, формировал причудливые образы химер. Образы были отрывками из снов, мыслей и заблуждений разумных существ, все те образы объединяла парадоксальность. Ничто из того, что существовало здесь, не могло существовать в реальности, но так как восприятие реальности у каждого свое, а реальности представителей разных миров и даже представителей разных культур одного и того же мира отличаются между собой, уже в самой сути этого места был заложен парадокс. Персонажи грез оживали здесь и ничто не было истиной, но все было правдой и все было относительно. Если и существовало место в мире, которое действительно можно было назвать магическим, - это место было здесь, у подножия Венца и внутри него.

  Вся жизнь пролетела перед глазами мальчика в тот стремительный миг, предшествующий столкновению с волнующейся поверхностью океана. Перед глазами его пролетела вся жизнь в обрывках ее ярчайших моментов, он увидел мать и отца, увидел братьев и сестру, только Эльзу почему-то не увидел, и хотя гувернантку он знал почти что с самого раннего детства и она занимала важную часть его жизни, тогда, падая, Себастьян о ней даже и не вспомнил. Падая, он подтянул колени к груди и прижал к ним голову, как бы закрывшись от мира, а после - сознание его померкло, и свет шпиля, и океан, и все его образы - все смешалось и вновь образовались круги, и снова был свет и не было ничего, кроме него.