Венец ясности

– Дерьмо, – ругнулся он, и подушка полетела в стену. Порвавшись ещё сильнее, она разметала по освещаемому солнечными лучами коридору сотни белых пушинок. Он закашлялся и, отплёвываясь, захлопнул дверь с такой силой, что с потолка посыпалась извёстка. Послышались шаги, и в коридоре появилась хорошо одетая женщина. Светлые волосы почти касались плеч, а на свету поблескивала заколка из белого стекла. Женщина сбавила шаг и начала осматривать коридор. И когда она постучала в дверь, перья всё ещё летали в воздухе, прилипая к стенам. Подождав немного, она сильно дёрнула за деревянную ручку.

– Шимус, я знаю, что ты там! Сколько можно говорить? Хватит запираться, ты не в борделе! – властный тон женщины эхом прокатился по коридору.

Дверь резко распахнулась, и Шимус вывалился наружу, споткнувшись о порожек. Увидев, кто же всё-таки стоял за дверью, он горделиво приосанился. После чего, давая понять всем своим видом, что он не намерен обращать на гостью ни малейшего внимания, Шимус двинулся к лестнице. Его грациозные движения говорили о высоком происхождении, а каждый шаг был своеобразным произведением искусства. Его походку нельзя было спутать ни с чьей другой. А если кому-то было бы до этого дело, то этот кто-то с уверенностью подтвердил бы, что это так. Плечи Шимуса были небрежно расправлены, ноги ступали по одной линии, от чего бёдра неспешно раскачивались из стороны в сторону. Шимус гордился своей походкой даже больше, чем всем остальным, что унаследовал от родителей. Один из которых, кстати, сердито догонял его, пытаясь сохранить достоинство и приказывая остановиться.

– Стой, я тебе говорю! – не унималась женщина. – Стой!

– Мама, угомонись, – сдержано произнёс Шим, не оборачиваясь.

– Ты подумал над тем, что я тебе говорила?

– Не подумал и думать не собираюсь, – отрезал Шимус. – И вообще я не понимаю, зачем ты каждый раз заводишь этот разговор, ты ещё не так стара, как хочешь, чтобы все думали.

– Ты должен! Рыба сама себя не купит и не сложится в кладовую! Это семейное дело и твой долг, если я вдруг…

– Если вдруг что? Уйдёшь на покой? Ты сама прекрасно знаешь, что этого не будет.

– Хотя бы подумай над этим! – в отчаянии крикнула запыхавшаяся женщина вдогонку сыну, слетевшему вниз по лестнице, и остановилась отдышаться.

– Да, да, – раздался безразличный удаляющийся голос. Женщина остановилась, хмыкнула и поправила причёску, успевшую растрепаться.

– Прац!

– Да, госпожа, Лицни? – в коридоре из ниоткуда появился низенький мужчина в чёрном. Чистые рукава были засучены до локтей. Покрытые редкими чёрными волосами руки были уважительно сложены за спиной. – Госпожа Лицни? – переспросил Прац, слегка поклонившись.

– Прац, мне нужна новая заколка.

– Конечно, госпожа Лицни. Полагаю, старая вас утомила?

– Она разбилась, – спокойно сообщила госпожа Лицни и швырнула украшение на каменную плиту, отчего то, конечно же, разлетелось на кусочки.

– Да, госпожа Лицни, – одобряюще улыбнулся Прац и исчез так же внезапно, как и появился.

Чёрный ход фамильного особняка осторожно приоткрылся. На какое-то время Шимус задержался в дверях, осматривая поместье своей матери, баронессы Лицни. Сорные травы и некогда благоухающие, а теперь запущенные кусты сирени и можжевельника росли вдоль забора, сложенного из обтёсанных булыжников, цветом напоминавших крылья старого седого ворона. Шим обогнул клумбу и неспешно направился на задний двор. В тени старинных величественных стен спрятался небольшой покосившийся домик. Лишь его двери Шимус открывал с должной бережностью. Внутри стояли садовые инструменты: лопатки и тяпки, грабли и всякое разное было разложено на столиках и полочках. Шимус снял со стены фартук, а начищенные садовые ножницы сами прыгнули ему в руки. Он любил работать в саду. В окружении всевозможных цветов и деревьев, оживающих всякий раз, когда молодой Лицни ступал на заросшую мхом потрескавшуюся дорожку, Шимус чувствовал, что не так уж он и одинок. Отец Шимуса, барон Лицни, десять лет назад вышел на вечернюю прогулку, и с тех пор место в кровати рядом с госпожой Лицни пустовало. Но Лицни по-прежнему пользовались большим уважением, хоть и не все члены почтенного семейства снискали расположение соседей. Послышался детский смех.

Идди Лицни, Идди Лицни!

Идди Лицни вся в корице!

Что там снится Идди Лицни?

Нет, не спится Идди Лицни!

Вечно злая Идди Лицни!

Идди Лицни, Идди Лицни!

– А ну-ка вон отсюда! – Шимус услышал, как окно с массивными рамами с дребезгом распахнулось, и из него высунулась девушка. – Я предупреждала вас, маленькие ублюдки!

В следующую секунду из окна вылетел глиняный цветочный горшок и разбился о землю. Но это только подзадорило проказников.

– Идди Лицни, Идди Лицни! – восторженные возгласы не прекращались, и в голову девушки полетели какие-то серые комочки. Окно захлопнулось, и через какое-то время в дверях показалась стройная высокая девушка, в её блестящих чёрных волосах торчал репейник.

– Я вас в озере утоплю! Слышите?! Всех до единого!