Венецианская художница Розальба Каррьера: жизнь и творчество

Такая роль подходит и для сестры Марии-Екатерины. Питавшаяся, по утверждению дель Агата, «лишь небольшим количеством горячей воды»115, проводившая дни и ночи в молитве, она, хоть и принадлежала миру людей, созерцала перед собой небеса. Поза ее совершенно соответствует положению донатора в религиозной композиции. Одухотворенное, аскетичное худое лицо чуть склонено, глаза опущены в молитвенной сосредоточенности, руки сложены. Контраст между светлым лицом, окруженным складками легкой белой ткани, и темным монашеским покрывалом заставляет вспомнить светильник, занавешенный с одной стороны плотной тканью, так что свет виднеется лишь с противоположной. Горящая как светильник вера скрыта в ее душе и защищена покрывалом доминиканского одеяния. В этом словно бы сказалась традиционная религиозная символика: противопоставление земного и небесного, физического и духовного. Вспоминается и собственно доминиканская символика. Герб этого ордена изображает собаку (domini canes – «псы господни»), которая несет в пасти горящий факел, в чем заложено двойное значение: доминиканцы предназначены защищать церковь и нести свет истины. Поэтому свет и тьма не случайно столь явственно противопоставлены в этом произведении Розальбы.

У художницы есть также и портрет монаха – Паоло-Антонио Реканати, или Фра Филиппо (Музей Ка–Редзонико, Венеция). Семейство Реканати давно было знакомо художнице. Паоло Реканати принял монашество и вошел в орден капуцинов в 1733 году. Очевидно, этим временем или чуть более поздним и датируется портрет. Капуцины также были довольно известным в свое время орденом. В XVIII веке их было, правда, уже не очень много. Изначально это ответвление францисканства, получившее название за обязательный капюшон, и отличающееся весьма строгим уставом, который, впрочем, сочетался с веселым духом ордена. Известно, что капуцины во время праздников выступали на площадях и произносили для простого народа проповеди, облеченные в шутовскую форму. В портрете Фра Филиппо Розальбе удалось замечательно выразить сочетание аскетизма и юмора на добром открытом лице. Несмотря на длинную бороду, характерную для капуцинов, и выстриженную тонзуру, очевидно, что изображенный еще молод. Тонкий нос и огромные глаза лишают это лицо материальности и делают его похожим на лик святого. На губах играет нежная трогательная улыбка. Именно она, да еще морщинки под нижними веками, дают намек на чувство юмора, свойственное этому человеку. Но это не соленый народный смех, а легкое веселье, доступное христианину с чистой душой и не исключающее понимания всех процессов и сложностей земной жизни. Это то самое веселье, которым можно побороть гнев и печаль, ибо оно даровано свыше.

Мы подошли к другой немаловажной группе произведений Розальбы – собственно религиозным изображениям, каковых в творчестве Каррьера было меньше, чем портретов и аллегорий, но свою нишу они все же заняли. В первую очередь это женские изображения – многочисленные Марии и Магдалины, на наш взгляд недалеко ушедшие от рокайльного жанра «головки». Вот некоторые из них: «Магдалина с книгой», «Магдалина с крестом в руке», «Мария с книгой», «Mater dolorosa», «Магдалина с черепом», «Мария с опущенными глазами», «Мария с Иисусом и Св. Иоанном Крестителем», «Мария со сложенными руками», «Мария, положившая правую руку на грудь» (все – Картинная галерея, Дрезден), «Маленькая Мадонна» (Частное собрание, Венеция).

Первая из названных «Магдалин» – «Магдалина с книгой» – считается копией с Корреджо. В. Маламани, исследователь творчества Розальбы, даже указывает конкретное произведение – «Положение во гроб» (Национальная галерея, Парма), откуда скопирована голова Магдалины. Б. Сани не склонна соглашаться с этим, считая, что «Магдалина с книгой» не копия, а вполне самостоятельное произведение, хоть и написанное под сильным влиянием Корреджо116. Примерно то же исследовательница утверждает относительно «Марии с книгой», «Mater dolorosa» и некоторых других работ.