Венеция. История города

Родилась Бронсон в Бостоне. Долгие годы она была подругой и преданной поклонницей Роберта Браунинга, которого принимала и развлекала и здесь, и в своем доме в Азоло. (Ей также принадлежал дворец Джустиниани-Реканти, соседствовавший с Ка' Алвизи.) Джеймс в числе многих других гостей нередко бывал в доме, что стал теперь частью отеля «Европа-Регина». Дом Бронсон напротив церкви Санта-Мария делла Салюте играл

…роль дружелюбной частной ложи в лучшем ярусе зрительного зала; с ее обитых подушками передних сидений можно окинуть взглядом всю сцену, а боковые комнаты предназначены для более абстрактных бесед, для легкого — до тех пор, пока его легкость не становится тяжеловата, — многоязычного разговора, изысканных bibite[33] и изысканных же свернутых сигарет прямо из рук хозяйки, которая прекрасно умела делать все, чего требовала ее роль: создавать между людьми отношения и поддерживать их, поднять тему и оборвать ее, сделать так, чтобы превосходный табак и маленькие позолоченные бинокли путешествовали из рук в руки безо всякого ее участия, и все это — не поднимаясь с мягкого дивана и не изменяя своему благодушному настроению.

Венеция словно была создана специально для нее: «Древняя, яркая традиция, чудесная венецианская легенда понравилась ей сразу, они соткали вокруг нее этот дом, вплоть до ступеней пристани, где плещется вода, где толпятся в ожидании гондолы, очень похожие, вообще-то, на призраков покойного карнавала… все еще играющих некую замогильную роль». Знакомая венецианская картинка: очарованный замок, к которому приближаешься по воде и где будто по волшебству появляются и передаются из рук в руки приятные вещи. Слуги и гондольеры не упоминаются, чувствуешь некоторое облегчение, когда Джеймс далее говорит о том, как добра была Бронсон к местным жителям, как «обновляла их лодки» и помогала им в беде. И здесь царил дух не соблазнительницы-Джульетты из «Гофмана», а спокойной в свои неюные уже года и уравновешенной миссис Бронсон.

Еще один дом, куда мысленно наведывается Джеймс, — палаццо Барбаро, где ему случалось быть гостем у Даниеля и Анны Кертис, а позже — у Изабеллы Стюарт Гарднер, которые практически превратились в местных жителей. (Хороший вид на дворец открывается из пиццерии напротив, рядом с мостом Академиа.) Он послужил основным источником вдохновения при создании палаццо Лепорелли в «Крыльях голубки» (1902). В этом произведении позднего Джеймса, написанном в сложном, тонком, зачастую трудном для понимания стиле, требующем умения читать между строк, дворец и город зачастую скорее предполагаются, чем описываются. Но нам удается украдкой бросить взгляд на «высокие яркие комнаты» Лепорелли, где

…на пожизненном глянце холодного твердого каменного пола метались отражения и где солнце дрожало на беспокойной морской воде и, отбрасывая блики через открытые окна вверх, играло на нарисованных «сюжетах» роскошных потолков прекрасными печальными оттенками пурпурных и коричневых медальонов, будто отлитых из старого покрасневшего золота, рельефных, увитых лепными лентами, оттененных временем, украшенных завитками и фестонами, утопленных в свои великолепные большие фигурные ниши.

Для умирающей Милли Тил «роман заключался в том… чтобы сидеть здесь вечно, как в замке», но махинации более практичных персонажей ее истории немало осложнили ее последние дни.