Венеция. История от основания города до падения республики

Сомнительно, чтобы старый Николо да Понте, которому было далеко за девяносто, обладал серьезным влиянием в то время, когда Большой совет и Совет десяти мерялись силой. Дож быстро угасал. У него появилась приводившая всех в смущение привычка засыпать во время обсуждений в коллегии, так что решили установить некое подобие полки перед его троном, чтобы, заснув, он не сползал на пол. 15 апреля 1585 г. у него случился инсульт, в результате которого он утратил способность говорить. Он продолжал исполнять свои обязанности, насколько это было возможно, но вскоре после инсульта вновь уснул во время официального приема в Зале сената; рассказывают, что на сей раз шапка дожа – corno – упала с его головы, покатилась по полу и остановилась у ног одного из прокураторов, Паскуале Чиконьи. Вполне возможно, что это сочли явным проявлением божественной воли, и, когда да Понте мирно испустил дух 30 июля, Чиконья был избран его преемником[311]. Кстати, это был не первый случай, когда нового дожа чудесным образом выделили из прочих: за несколько лет до того, когда он присутствовал на церковной службе на Корфу, внезапный порыв ветра вырвал Святые Дары из рук совершавшего богослужение священника и принес их в руки будущего дожа. Таким образом, Паскуале Чиконья уже обладал пусть и не ореолом святости, но духом богоизбранности.

Однако его путь к верховной власти не обошелся без борьбы. Лишь на 19-й день обсуждений и после 53-го голосования он получил необходимое большинство голосов, и даже тогда своим успехом он был обязан тому, что его соперник Винченцо Морозини внезапно решил снять свою кандидатуру. Когда были объявлены результаты выборов, народ, уже устроивший рядом с Дворцом дожей шумные демонстрации в поддержку Морозини, пришел в ярость. Их фаворит был чрезвычайно богат и знаменит своей щедростью, и они знали, что оба этих качества будут в полной мере продемонстрированы во время инаугурационной процессии на площади, когда дож по традиции бросал монеты своим подданным. Чиконья же был печально известен своей скупостью и доказал это, разбрасывая не традиционные золотые дукаты, а мелкие серебряные монеты по пять soldi (гроши), да и тех, как рассказывают, было не очень много. Многие годы спустя эти монеты презрительно называли «чиконьини».

Несмотря на неуверенное начало, правление Паскуале Чиконьи оказалось спокойным и мирным, и за время своего пребывания у власти он постепенно приобрел значительную популярность. Надо признать, что ужасные пираты-ускоки продолжали, как и прежде, доставлять венецианцам неприятности, но крупные сложности, с которыми столкнулся Паскуале, касались исключительно дипломатии, и решал он их поразительно успешно. Самыми серьезными были трудности, возникшие после того, как 1 августа 1589 г. фанатичный монах-доминиканец убил короля Франции Генриха III. Генрих, давно покинувший супружеское ложе ради общества своих щеголеватых миньонов, не произвел на свет никакого потомства, и с его смертью династия Валуа прервалась. Законным наследником престола был протестант – Генрих Наваррский из дома Бурбонов; и, хотя он объявил о своей готовности перейти в католичество, его воцарению яростно воспротивились католическая партия Франции, обладавший огромной властью дом Гизов, Филипп Испанский и папа Сикст V.

Венеция, напротив, приветствовала наследника. Она всегда проявляла терпимость в вопросах религии, а кроме того, прекрасно понимала, что среди ведущих европейских держав Франция была ее единственной поддержкой против амбиций Испании. Венецианцы желали лишь одного: чтобы Франция была сильной, единой и благосклонной к Венеции. Как только в город пришла весть об убийстве Генриха III, венецианскому послу во Франции были отправлены указания немедленно добиться аудиенции у нового короля, поздравить его от лица венецианцев и уверить в том, что дружба и добрая воля Венеции остаются неизменными. В награду Венеция получила весьма положительный ответ, привезенный особым послом Франсуа де Люксембургом; Генрих Наваррский благодарил Венецию за выражение дружеских чувств, которые, по его веселому признанию, он ценит еще выше, поскольку Венеция стала единственным государством в Италии, признавшим его право на престол.