Венеция. Карантинные хроники

Выслушав десятки поздравлений Buona Pasqua онлайн – из всех окон, по всем девайсам, во всех тембрах и вариациях: детскими голосами, мужскими, сопрано, тенорами, дрожащими старческими контральто – cara nonna, caro zio, cara cugina… – я вдруг представила эту карту: словно маршруты перемещения в городе и между деревушками, когда огромные семьи традиционно собираются за пасхальным столом, вдруг транспонировались в звуковые волны, сигналы, вздохи и восклицания. Виртуальная аудио-Италия. Самое частое пожелание, звучащее из окон, после пасхальных, – поскорее выйти из карантина. Но пока треск вертолетов и дронов заглушает эту надежду. Основная шутка: чем отличается фаза 1 от фазы 2 карантина, которую нам обещал премьер после Пасхи? Ответ: короткими рукавами.

Погода и вправду стоит упоительная. В кубистическую голубизну городского неба между домами тянутся первые листки винограда. В саду расцветают ландыши. Дрозд ищет место для гнезда. Спритц лениво лежит под скамейкой: сколько можно гонять обнаглевших птиц, пора и честь знать.

Вокруг лаврового дерева кружит шмель.

– Ладно ль за морем иль худо? И какое в свете чудо?

Глядя уже месяц на опустевший город, я, кажется, начинаю глубже понимать природу туризма не как пустой забавы, а как базовой человеческой потребности. Казалось бы, в век интернета, виртуальных музеев, гугл-карт любой доскональности можно не только посмотреть, но и изучить что угодно. Почему же миллионы людей ежегодно срываются с мест, платят деньги за билеты и гостиницы и наводняют эти обшарпанные улочки? Рассказ о чуде никогда еще чуда не заменял.

И вся литература тому свидетельницей.

Вложить персты, увидеть своими глазами, прошагать своими ногами. Не этим ли проникнут и сегодняшний день – не только религиозный праздник, но именно базовая потребность миллионов запертых дома людей? Noli me tangere[43] – соблюдай дистанцию, говорит Иисус с фрески Фра Анжелико. Почему, собственно, ей нельзя прикоснуться к чуду? А Фоме, наоборот, можно вложить персты? Почему я не могу погулять в парке, если я ни к кому не подхожу? Почему мой сын не может покататься на велосипеде? Неужели я не могу посмотреть на море? Написаны сотни медицинских инструкций. Есть десятки богословских объяснений. Но первый порыв, желание прикосновения – общая потребность. Уха мало. И ока мало. Нужны персты и стопы. Некоторые переводчики говорят, что точнее было бы не “не прикасайся”, а “не удерживай меня”. Может, и так. Прикоснуться – значит, удержать. Увидеть – стать частью того, что видишь.

И повторю: парадоксальным образом сейчас этот пустой город гораздо отчетливее ощущается как общий. И столько голубиных голосов твердит на все лады из-за всех морей: я вернусь сюда, я увижу его сам – эти каналы, сваи, арки. Мои ноги пройдут по этим улицам и мостам. И мое лицо будет ласкать этот ветер с лагуны.

“Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его”, – говорит Иов после всего, что выпало на его долю.

Это одинаково важно и про ближнего, и про дальнего. Про тех, кто видит горизонт, и про тех, кто рассматривает дни в микроскоп. Про тех, с кем согласен и с кем споришь, и даже про тех, кто настолько уверен в своей исключительной нормальности и во всеобщем помешательстве, что спорить сейчас бесполезно и кого я вынуждена временно исключить из своих собеседников. Все вернется. Были б живы. Можно ошибаться. Errare humanum est, sed stultum est in errore perseverare[44].

Блаженны не верившие, но увидевшие?

День тридцать шестой

Скок-поскок, скок-поскок.

Со дня на день. Со ступеньки на ступеньку. С нотки на нотку.

Галуппи, голубчик, ты всегда со мной. Милый мой, родной буранец. Сколько прожито вместе. Сколько пройдено.

Вот и сегодня. Sonate Passatempo al clavicembalo – “Сонаты времяпрепровождения” – наикарантиннейший жанр. Написаны специально для великой княгини Марии Федоровны, жены будущего императора Павла I (“графа и графини Северных”), и вручены ей лично во время их визита в Венецию. К этому времени Галуппи уже отслужил свою службу при Петербургском дворе и вернулся в родную Серениссиму. В Петербурге же композитор не только писал оперы, но и обучал композиторскому делу Бортнянского.

Сохранилась переписка.

“Письмо, написанное Ее Величеством Императрицей Российской знаменитому г-ну Бальдассаре Галуппи, прозванному Буранелло, маэстро ди капелла Базилики Дожей Св. Марка в Венеции, сопровожденное щедрым подарком в тысячу цехинов. Санкт-Петербург, 29 января 1780 года.