Было мне в Венеции жарко и смешно кормить голубей,И на площади святого Марка был бамбино мой чичисбей.Вид ваш синьора мне приятнейСамой высокой голубятниВы всех голубок мне милееСердце сжимается больнее, больнее…Ах, у меня на сердце стужаБольше всего боюсь я мужа,Кротости в нем нет голубиной,Спросит он: что за бамбино, бамбино,Но я отвечу не робеяДаме нельзя без чичисбеяБродят по городу фашистыК дамам они пристают.Часто он в закрытой гондоле пылко мне шептал: «Убей»И сжимал мне руки до боли, мой бамбино, мой чичисбейЖаль мне сеньора вы так юны,Но холоднее вы лагуныДа, вы лагуны холоднееСердце жмется больнее, больнее!Ах у меня на сердце стужаБольше всего боюсь я мужа,Он на меня посмотрит грозноСпросит он: «с кем ты так поздно, так поздно»Но я отвечу не робеяДаме нельзя без чичисбеяБродят по городу фашистыК дамам они пристают.
Кирилл Померанцев
Опять на дорогах Италии
Опять на дорогах Италии, —Порывисто дышит мотор,Венеция, Рим и т. д.,Помпеи, Миланский собор…Блаженствует вечер каштановый,Над Лидо в полнеба закат,Совсем, как в стихах у Иванова,Сгорает и рвется назад.Но мне ли теперь до Венеции,До кружев ее базилик,Когда, оборвавшись с трапецииВ бессмыслицу, в старость, в тупик,Я вижу: в конце траектории,Над стыком дорог и орбит,Огромное небо ИсторииПоследним закатом горит.
Венеция
Ну вот, я в Венеции снова,Хотя и неведомо мне,Зачем прикоснулся КановаК ее запрещенной весне.Зачем захотелось БеллиниТосканские ночи забыть,И музыкой красок и линийНеверье свое подменить.Зачем покачнулись каналы,Зачем?.. Но не все ли равно? —Потухли старинные залы,Как перед сеансом кино.И буря прошла по Парижу,И где-то запели в трубу…Так я сквозь Венецию вижуСвою и чужую судьбу.И нет ни каналов, ни зданий,Ни снов, ни видений… И вотПо лунным волнам, на экранеНочная гондола плывет.
Александр Попов
В Венеции
Нежные, синие воды каналаТихо плескались с улыбкой печальной…Ласковый ветер из церкви недальнойЧуть доносил ко мне звуки хорала.