Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

Синь небес… Лучи восхода,
Клики праздного народа…
И цветы… цветы!

Сколько красок, жизни, света,

Сколько радости, привета,
Блеска красоты!

Слышны сладостные звуки —

Чьи-то трепетные руки
Струны шевелят.

Всюду говор, оживленье…

Лодки в праздничном смятенье
По морю скользят.

Под жемчужною фатою,

Вся покорная прибою
Голубых валов,

Ждет невеста, замирая,

Южным солнцем залитая,
Ждет у берегов.

Папа дожа Себастьяна

С дщерью мощной океана
Обручить решил.

Чтоб над бездною морскою

Как над верною женою
Человек царил…

Вот зачем венециане,

Горожанки, горожане
К морю собрались.

Разукрашены гондолы,

Сладкозвучные виолы
Нежно раздались.

В лодке, розами увитой,

Дож Циани именитый
С музыкой плывет.

Отпрыск царственного рода,

На глазах всего народа
Себастьян встает.

Перстень с папскою буллою

Высоко над головою
Поднимает он.

Кротко море голубое,

Притаилось не живое…
Стих виолы звон.

В знак покорности стихии

Дож алмазы дорогие
Морю отдает.

И бросает перстень в волны,

Что порою злобы полны,
Так страшат народ.

И опять виолы сладкой

Звуки слышатся украдкой
В славу красоты.

И горят лучи восхода…

Громче возгласы народа…
И цветы… цветы…

Степан Чахотин

«Мне снится вновь и призрачность каналов…»

Мне снится вновь и призрачность каналов,
И тихая печаль гондол,
И дружный звон изысканных бокалов,
И убранный цветами стол.

Я помню: в спальне – старая икона,

В гостиной – бабушкин портрет.
А у раскрытого, в цветах, балкона
Знакомый стройный силуэт.

Я легкий жест руки надменной знаю,

Печаль в улыбке узнаю.
Вновь сладкие часы переживаю,
Вновь яд воспоминаний пью.

Усталым золотом лучи заката

Венчают купол и портал.
Под поцелуем алого граната
Амур влюбленный задремал.

Но в небесах, лагуной отраженных,

Являет лик мне свой любовь.
Как эхо дней забытых, отдаленных, —
Венеция мне снится вновь.

«Позднею ночью, при белой луне…»

Позднею ночью, при белой луне,
Лик твой, Венеция, нравится мне.

Мрачный и ветхий каналов убор

Тайной столетий чарует мой взор.

В окна покинутых, гордых дворцов

Призраки смотрят, и слышен их зов.

И по балконам, крестам, куполам,

Звонким ступеням и сонным мостам

Тени и вздохи чуть внятно скользят,

Шепотом мне о любви говорят.

Музыка грустных и пламенных слов

С масок снимает оковы веков.

Музыке смерти мне сладко внимать.

Мертвых любовь я желаю узнать.

Много ночей напролет я не сплю.

Призраки! призраки! вас лишь люблю.

«Кружится сладко голова…»