Венок для незнакомки

— Не буду спорить... — пожала я плечами. — Вы случайно не психологией подрабатываете в свободное время?

— Нет. В свободное от пляжа время я охраняю священные рубежи России. Город Благовещенск, третий погранотряд. Потрясающе, да?

— Потрясающе, — согласилась я, — но, в общем-то, мне нравится.

— Браво, — обрадовался красавчик. — Вы, видимо, понимаете идеологию нудистского движения. И все равно отказываетесь к нам присоединиться?

— Простите, — я виновато вздохнула, — у меня мозги немного иначе устроены.

— Да я понимаю, — улыбнулся нудист. — Только, уверяю вас, мозги здесь ни при чем. Вы скованны, в вас нет внутренней свободы и раскрепощенности. Дело наживное. Стоит лишь разок крепко разозлиться, раздеться — и сами будете хохотать над прежней лжестыдливостью.

— Может быть, — улыбнулась я.

— Очень помогает в жизни. Укрепляет Тело и облагораживает дух. Мы абсолютно нормальные люди, некоторые даже чересчур. Вы же не думаете, что учебно-воспитательной работой со своими солдатами я занимаюсь в голом виде?

— Нет, я так не думаю. Хотя интересно представить.

— Димон, ну чего ты там застрял? — закричала девица с идеальными ногами, но слегка вислой грудью. — Иди сюда, Димон! Женщина, и вы идите сюда!

— Присоединяйтесь, если будет желание. — Красавчик спортивно вскочил на носки. — Ей-богу, не пожалеете. И мы никому не расскажем, что вы были с нами.

— Договорились.

— И вы в России никому не говорите, что видели меня здесь, хорошо? — подмигнул, убегая, красавчик.

Солнышко опустилось еще ниже. На воде заиграли звездочки. Живые искорки переливались, блестели. Яркость дня подутихла, остался мягкий опаловый свет, уже не простреливаемый насквозь лучами. Но отдыхающих меньше не становилось. Их только прибыло. Целая армия голых граждан расположилась на неширокой полоске пляжа между ступенчатыми скалами. Здесь никого не смущала нагота соседей. Никого не возбуждала (во всяком случае, первичные признаки возбуждения в глаза не бросались). Кого тут только не было! Полный спектр! Щебетуны-влюбленные, хрумкающие орешки, добропорядочные семьи с детьми, пожилые пары, степенные одинокие дамы на узких полотенцах, мужские компании, женские, смешанные, дряхлые бабушки с морщинистыми тельцами... Кто-то ел, кто-то спал, читал книгу, одинокая матрона в шляпке, завязанной на тесемочки под подбородком, увлеченно вязала... «А ведь никто не обратит внимания, если я разденусь и улягусь в самой гуще...» — вдруг подумала я. Ну посмотрит кто-то лениво. Оценит. В чем проблема? Я испугалась этой мысли. А как же мозги, повернутые в другую сторону? Или прав красавчик? Для обретения истинной свободы нужно лишь раз разозлиться? Так я уже разозлилась. Вот пойду сейчас и улягусь под бочок к какому-нибудь крепконогому парню... Что я, как неживая?..

Браво, Лидия Сергеевна! Мозги мои заскрежетали, провернулись. Я уже приподнялась, намереваясь сделать первый шаг к раскрепощению...

Кто-то положил руку мне на плечо:

— Нам пора, Лидия Сергеевна.

Я дернулась, обернулась. За спиной стоял Шлепень. Позади «бригадира» обозначились два качка в солнцезащитных очках. Они пристально рассматривали усеянное гениталиями взморье.

— Нам пора, Лидия Сергеевна, — повторил Шлепень.

— Куда? — пролепетала я. — Зачем?

— Вам лучше знать, — пожал плечами Шлепень. — Вы же договаривались с Иваном Валерьяновичем, не я. Он приказал вырыть вас из-под земли и доставить на яхту. Пойдемте, Лидия Сергеевна.

Я совсем забыла о нашей с Рокотом односторонней договоренности. Теперь вспомнила: море, яхта... Заместители под подозрением, к которым я должна присмотреться. Бред какой-то. Кто мешает ему найти дипломированного психолога?

— А отказаться можно? — без надежды спросила я.

Качки за его спиной оторвали очки от пляжа и уставились на меня. Как по команде.

— Разумеется, — доброжелательно кивнул Шлепень. — Вы можете делать все, что вам угодно, Лидия Сергеевна. А мы обязаны делать то, что нам прикажут. Пройдите, пожалуйста, в машину, яхта недалеко.

Якорная стоянка находилась в восточной части Тихой бухты. Мы доехали минут за десять, отвернув с Форосской дороги и отгромыхав метров триста по камням. Яхта покачивалась недалеко от берега — напротив испещренных трещинами скал и узкого разлома с горизонтально сколотой плитой. Выглядела она очень эффектно и походила па остроносую акулу, всплывшую на поверхность.

Самое сильное впечатление производил голубовато-белый приспущенный парус на грот-мачте. Любой эскимос знает, что современные яхты оснащены моторами. Но какой же яхтсмен откажет себе в удовольствии прокатиться под парусом?

— Нравится? — с ухмылкой поинтересовался Шлепень.

— Серьезная посудина. Но для уровня Ивана Валерьяновича, мне кажется, несколько мелковата.

Клеврет и не подумал обижаться. Добродушно хохотнул:

— Вы преувеличиваете его уровень, Лидия Сергеевна. Конечно, зарплата Ивана Валерьяновича несколько побольше, чем у рядового чиновника, но отнюдь не па порядок, уверяю вас. А «Белая акула» — не его собственность. Зачем ему личная яхта, если лето в Крыму такое короткое, к тому же он так загружен работой.