Венок раскаяния

— Тогда было постановление пленума Верховного Суда СССР о приписках. А потом еще одно постановление на эту же тему… Короче, была волна, о приписках писали все газеты.

Теперь ясна причина возникновения «дела Нефедова»: высоко всплыть на волне, раскрутив крупное дело.

Опасный человек Озерчук, чрезвычайно опасный, потому что то, что он сделал, преподнес от имени государства.

Семь с половиной лет длилось следствие! 48 томов! Около девяти месяцев заседали два суда! Работа следова­телей, экспертов-ревизоров, судей, машинисток, вызовы свидетелей — все это обошлось государству в 43 000 рублей! И, наконец, два года семь месяцев и девять дней отсидел в общей сложности в тюрьме невиновный Павел Александрович Нефедов.

…А те первичные документы, те четыреста томов, подтверждавшие невиновность Нефедова, собранные по крупицам и самим Нефедовым, и адвокатом Любарским, и мастерами лесоучастков, оказывается, как удалось выяснить, их краевая прокуратура не уничтожила. Пожа­лела. Просто один из работников прокуратуры отнес их на пункт приема макулатуры и получил в обмен «Коро­леву Марго». Остросюжетный роман.

Удобно — от краевой прокуратуры до пункта приема вторсырья один квартал.

А автор анонимки остался неизвестным. Им и не за­интересовались.

1985 г.

Взрыв

Могилевская область, Кировский район, деревня Столпище. 1984 год. 12 октября. Женщины на свекольном поле нашли снаряд. В принципе удивительного мало: после войны в Белоруссии обезвредили более 20 миллионов снарядов, бомб, мин, гранат, то есть каждый день, в среднем — около 1400 боеприпасов.

Удивительно другое, две недели спустя на этом снаряде подорвались дети — Игорь Кульмач, Валерий Акушкевич и Сережа Лютаревич. Девятилетний, восьмилетний, семилетний.

События развивались так.

В. Кретько: «Я нашла предмет коричневого цвета. Наверху его была какая-то пробка. Я ее покручивала в разные стороны. Когда я трясла этот предмет, то пробка стучала о корпус. Я позвала женщин и показала его. Они стали кричать, чтобы я бросила его, т. к. это снаряд. Я делать этого не стала». (Выписка из уголовного дела.)

В этот момент подъехал тракторист Иван Бегун.

— Смотри, какую я ляльку нашла.

Бегун схватил «ляльку» и отнес под яблоню. Сомнений не было: снаряд. Когда загрузили прицеп, он положил находку в кузов, на буряки, и повез в деревню. Там, у магазина, встретил инженера по технике безопасности Леонида Лагойко.

— Леня, снаряд нашли.

Тракторист поехал дальше, а Лагойко, положив снаряд возле магазина, отправился звонить в милицию.

«Я пошел в хозяйственный магазин, но телефон не работал (я слышу, меня — нет). В продовольственном — тоже не работает. Я на велосипеде поехал в контору колхоза и в присутствии работников бухгалтерии позвонил в Кировский РОВД. Телефонограмму принял Петрашевич. Он ответил, что сейчас выедут. Я вернулся к снаряду и стал ждать». (Из уголовного дела.)

А. Петрашевич, сержант милиции, набрал номер военкомата. «Я позвонил дежурившей женщине, фамилии которой я не знаю. Она сказала, что я звоню не туда, а надо в 4-е отделение. Перезвонил прапорщику Каранькову. Обнаружен снаряд, и там стоит инженер. Он сказал, чтобы я поехал и сам разобрался. Я ответил ему, что я не сапер. Тогда он сказал, что саперы могут приехать и через три дня. Он еще сказал, что сообщит саперам…». (Из уголовного дела.)

Из райцентра до деревни езды пятнадцать минут.

Час простоял инженер, два часа. Мимо проходили колхозники, он попросил зайти в бухгалтерию, к Тамаре — жене, пусть она еще раз позвонит. Позвонила.

А. Петрашевич: «Я ответил, что сообщено в военкомат, и они обещали вызвать саперов. После этого я опять позвонил в военкомат и спросил прапорщика Каранькова, вызвал ли он саперов. Он ответил, что сообщит в воинскую часть, и спросил, на кого писать сообщение об обнаруженном снаряде. Так как фамилию инженера я не знал, то сказал, чтобы он написал на мою фамилию». (Из уголовного дела).

День шел к концу, была к тому же пятница, в военкомате никакого сообщения саперам писать не стали.

Инженер Лагойко все стоял возле снаряда. Уже стало темнеть — все стоял.

Минули суббота, воскресенье. Только в понедельник 15 октября военкомат составил для войсковой части сообщение о снаряде. Точнее — заявку на разминирование. Но в этот день не оказалось на работе машинистки, некому было отпечатать.

Во вторник, 16 октября, заявка была отпечатана, но некому было ее подписать: все офицеры уехали на занятия по командирской подготовке.