Вера

Ирина увидела на земле недалеко от барака Инессу Павловну, лежавшую на снегу, придавленную Ларисой и Баронессой. Ирина стала пробираться к ним на карачках. Когда она подползла к женщинам, она увидела, что Баронесса мертва, а Лариса ранена в плечо.

– Господи! – шептала Ирина, не зная, что делать. – Господи! Да что же это?! Спасите, кто-нибудь…

Она закричала, но ее голос не был слышен из-за пальбы, криков людей и месива в центре плаца.

В этот момент она увидела Ларионова, ворвавшегося верхом в лагпункт. Конь вертелся под ним, и он с пригорка увидел страшное – беспорядочную толпу, в которую стреляли со всех сторон такие же рассредоточенные и не понимающие, что делается, солдаты.

Телеграмма, полученная Ларионовым в Новосибирском областном НКВД, кратко сообщала о прибытии специальной комиссии из Москвы и опергруппы из области. Он спешил в лагпункт, даже не подозревая, что там уже вершится самосуд. Только подъезжая к лагпункту, он услышал пальбу; ноги его ослабли в стременах от предчувствия несчастья.

Когда Ларионов оказался внутри лагеря, он увидел уже сотни трупов лежащих по всему периметру плаца, висящих на колючей проволоке. Он увидел Польку, бежавшую под свистящими пулями в его сторону. Полька налетела на коня, хваталась за седло и ногу Ларионова и кричала что-то.

– Лариса! Она ранена! Помогите, сделайте что-нибудь! Господи!

– Дура, убьют! – закричал он. – Ложись, я сам займусь!

Он пришпорил лошадь и, выхватив нагайку, стал сбивать и Охру, и зэков, обозначив себя в центре толпы.

– Касымов! Прекратить огонь, полковника в укрытие! – кричал он сквозь грохот стрельбы и вопли людей.

– Прекратить огонь! – вдруг крикнул Касымов, и это стало передаваться солдатам, прекращавшим палить с теми же недоумением и покорностью, с какими еще недавно они начали убивать людей.

Зэки, увидев Ларионова, тоже стали сбиваться в кучи и отползать к баракам. Касымов и Паздеев тащили полковника в дом Ларионова. Он заметил наконец в сумятице Ирину. Они с Полькой и Балаян-Загурской стаскивали Ларису с Инессы Павловны. Потом Ирина, Полька и Инесса Павловна вместе волокли Ларису в барак, а Загурская, как раненая медведица, на карачках пыталась тащить еще кого-то.

Ирина заметила открытые ворота зоны. Свобода была снова так близко. Лариса стонала. Ирина знала, что через минуту окажется в бараке, а не за воротами. «Я сейчас», – бросила она женщинам и ринулась к воротам. Еще через минуту, когда начнет восстанавливаться порядок, ворота закроются! Было всего несколько секунд на побег, который бы никто не заметил. Она почти домчала до ворот. Но зачем-то обернулась. Ее взгляд встретился с Ларионовым. Он отвернулся. Ирина знала, что он все понял. Она быстро побежала к воротам и остановилась за несколько метров от выхода. Она отыскала глазами Польку с Инессой Павловной – они волокли беременную Ларису по снегу. За воротами темнел лес… В груди Ирины что-то рухнуло. Она еще раз метнула взгляд в сторону леса и бросилась обратно к бараку.

– Ира, ну где ты была?! – воскликнула Полька. – Ларису нам одним не дотащить!

Вскоре многие мужчины и женщины стали оттаскивать раненых в укрытие, пока еще несколько секунд продолжалась одиночная стрельба. Ларионов подъехал к женщинам.

– Я же сказал уйти в укрытие! – закричал он.

– Тут раненые, – ответила Ирина издалека.

Ларионов всмотрелся в нее, затем кивнул, понимая, что она должна была делать то, что делала, стегнул лошадь и начал быстро отдавать распоряжения приходившим в себя солдатам из лагерного и прибывшего с тройкой гарнизонов. К нему поспешил Кузьмич, а потом побежал куда-то дальше; после появилась Федосья и вложила ему в руку записку.

Ирина видела это и в ужасе зажмурилась. Федосья не знала, была ли она, Ирина, все еще жива, и передала ему записку, как условились. Ирина предвидела неприятный разговор с расспросами, хотя все еще было неясно, продолжатся ли расстрелы. К чему сейчас ее мучили эти мысли? Еще минуту назад ее могли убить! Еще минуту назад Бог казался особенно близко! Еще минуту назад она могла бежать. А теперь она думала о какой-то ничтожной записке. Почему?

Охра разгоняла зэков по баракам, била прикладами и колола штыками, но больше не стреляла. Люди словно стали опять надевать личины людей после совершения зверства. Женщины кричали и причитали, но уже тоже стали подчиняться Охре и расходиться по баракам.

Ларионов спешился, так как его мерин спотыкался о трупы, которыми был завален плац. Он перешагивал через людей, с ужасом видя многих зэков, с кем он был прежде в хороших отношениях и которые теперь лежали убитыми в месиве из снега, грязи и крови. Он увидел среди трупов Скобцева, так и не достроившего актовый зал; ближе к первому бараку лежала с открытыми глазами и ртом Варвара-бригадирша, попавшая под обстрел; как крошечный кулек подле нее – ссохшаяся мертвая Баронесса с маленьким спокойным, будто спящим лицом.

Ларионов отвернулся, не в силах думать о произошедшем.

Грязлов подбежал к нему и стал объяснять обстоятельства. Но Ларионов жестко оборвал его: