Вера и личность в меняющемся обществе. Автобиографика и православие в России конца XVII – начала XX века

Кожевников ярко живописал трудности, с которыми сталкивались поповские старообрядческие общины. У поповцев в империи не существовало легитимной иерархии для рукоположения священников и отправления таинств. Практически отсутствовали священники, которые могли дать основное для духовного окормления, а если таковые появлялись, им требовалось рукополагаться в Москве. Откровения Кожевникова бередили раны старообрядцев-поповцев, ибо проблему священства едва ли могло решить принятие к себе беглых иереев из православной церкви. Православные священники переходили к старообрядцам отнюдь не обязательно по религиозным соображениям. Церковные наказания и светские преступления заставляли в том числе искать защиту и источник дохода у старообрядцев изверженных из сана и обыкновенных проходимцев. На беглых священниках лежало также клеймо нечистоты. Рукоположение в священника совершалось через возложение рук патриархом, митрополитом, архиепископом или епископом – что заставило беспоповцев отказаться от приема к себе бывших священников православной церкви как нечистых[782]. Только основание в 1846 году собственной иерархии в Белой Кринице в Буковине, тогда принадлежавшей Габсбургской империи, позволило самостоятельно рукополагать старообрядческих священников. Это стало возможным, когда епископ Амвросий из‐за конфликта с Константинопольским патриархатом перешел к старообрядцам. Хотя царь и правительство вмешивались в австрийские дела, а российская полиция пыталась помешать поставленным там старообрядческим епископам пересечь границу, уже вскоре в Российской империи было десять «австрийских» епископов, а вместе с этим появилась возможность рукополагать священников и совершать таинства[783].

Кожевников отзывался об «австрийских» священниках очень критично, хотя именно он часто общался с ними. У Кожевникова в общине его деревни был особый статус – он сопровождал кандидатов в Москву, чтобы их могли рукоположить в священнический сан. В поездках в Москву у него появились новые сомнения относительно белокриницкой иерархии. Недоверие Кожевникова вызывала прежде всего молитва за царя, которую беспоповцы отвергали, тогда как поповцы в общем принимали. Старообрядцы-поповцы, к которым принадлежал Кожевников, изначально не видели в молитве за царя проблемы, так как исходили из того, что он богоизбранный владыка, который не может быть Антихристом – тот появится лишь при кончине мира. Тогда как беспоповцы видели в царе беззаконника[784]. Однако и лояльные поповцы во второй половине XIX века попали под влияние более радикальных идей беспоповцев. Старообрядческие архиепископы Антоний (Шутов) и Конон строго запрещали новопоставленным священникам молиться за царя и поминать его за проскомидией. Такой запрет, грозивший нарушить основные принципы поповцев, тревожил не только священство, но и других старообрядцев общины – в том числе Кожевникова[785]. Это беспокойство дало о себе знать в последующих событиях.

Период с 1860 по 1863 год занимает в изложении Кожевникова больше всего места – однако свой отпечаток в биографии оставило отнюдь не освобождение крестьян. Мир вне дихотомии «вера – безверие» не играет в биографии Кожевникова никакой роли. Целью Кожевникова и его издателей было рассказать историю вне времени, которая разыгрывается между этими двумя полюсами. В центре повествования Кожевникова прежде всего те из старообрядцев, кто занимал выдающееся положение и имел особое влияние. Противоречивое и греховное в его глазах поведение своих кумиров посеяло в Кожевникове сомнения в том, что они представляют «истинную» веру.

Кожевников познакомился в это время с Иларионом Кабановым, который считал отличия в вере между старообрядцами и православной церковью незначительными, а к старообрядческим епископам Антонию и Конону относился критически. Они-де только и умеют, что носить золотые митры. В 1862 году Антоний позвал Илариона в Москву, чтобы обсудить вместе с другими влиятельными старообрядцами, как им строить свою жизнь. Иларион попросил Кожевникова стать его попутчиком до Москвы. На собрании Иларион Кабанов высказался за то, чтобы уничтожить богохульные книги, которые происходят от беспоповцев. Он просил позволения опубликовать окружное послание. Сначала эта просьба была отвергнута – и лишь после того как Кожевникову удалось переубедить присутствующих, они разрешили Илариону написать такое послание.