Вера и личность в меняющемся обществе. Автобиографика и православие в России конца XVII – начала XX века

Сего дня исполнилось мне 50 лет, и я вступаю на степень старчества. Страшит меня число десятилетий, мною прожитых. Здесь, в удалении от дел и забот я мог рассмотреть протекшую жизнь: но что ж увидел? Ничем не похвалюсь, кроме того, что Господь не отступил от меня: Он показывал мне путь и хранил меня. При этом сознаюсь, что и недостоин был милости Господней и не благоговел к ниспосылаемой мне благодати ‹…› тем не менее, ею живу и движусь. Испытывал во уединении, сколь благ Господь, удивлялся Его величию и премудрости, но не уловил эти блаженные минуты, чтобы начать и постоянно продолжать и окончить жизнь под благодатию, то есть, чтобы дух Христов постоянно царствовал в моей природе духовной. ‹…› Наступил шестой десяток лет и надо устроять себя в человека по образу Создавшего его[471].

В другом письме он иронически писал:

Вот еще мои грехи – непостоянство в достижении цели спасения, подобное непостоянству погоды; забвение обетов, неусердное памятование дальних родных, мечтательность о своих талантах и опытах, кои были незрелы, дерзость, гордость, вмешательство не в свои дела из мнимо-доброй ревности, осуждение, страсть учить других; я хотел бы всю Европу учить – до того мечты простирались[472].

Сам факт переписки с духовником важен для понимания и оценки саморефлексии купца Прохорова. Он пытался оценивать себя в категориях греховности и искупления грехов, анализировал свои поступки в молодом и среднем возрасте. Прохоров судил себя строго, особенно укоряя за гордыню и высокое самомнение.

Вишняковы: «Богу молиться – вперед пригодится»

В 1903–1911 годах Николай Петрович Вишняков (1844–1927), потомок известного рода владельцев золотоканительной фабрики на Якиманке и гласный (депутат) Московской городской думы, опубликовал историю своей династии в трех частях[473]. Наряду с реконструкцией генеалогии и архивными документами, это издание включило воспоминания Н. П. Вишнякова, внутри которых в виде вкраплений приведены письма его родителей друг к другу за 1825–1846 годы с комментариями Вишнякова. То есть мы имеем своеобразный источник – не прямой, а с вкраплениями старых документов, прежде всего эпистолярных, внутри мемуаров. Эти эпистолярии и комментарии к ним мемуариста и будут нами далее рассмотрены.

Стоит сказать несколько слов о Н. П. Вишнякове – будучи младшим сыном в семье, он не пошел по коммерческой части, а окончил физико-математический факультет Московского университета, увлекся геологией и палеонтологией, совершенствовался в этих науках в Венском университете, стал известным ученым и коллекционером окаменелостей. Вишняков обладал широкой эрудицией, наблюдательным и острым умом и очевидным литературным даром.

В этой трехсотстраничной семейной саге, отпечатанной «в количестве 100 экземпляров, не предназначенных для продажи», то есть только для родственников и друзей семьи, мы находим важные сведения о религиозности московского купечества, исполнении православных обрядов.

Вишняков, вспоминая свое детство, пришедшееся на вторую половину 1840‐х – 1850‐е годы, рассуждал о соотношении внутренней и внешней сторон веры: «Как y отца, так и y моей матери основы мировоззрения и морали покоились на религиозных началах, a в нашей среде религиозность почти всегда отождествлялась с церковностью: одну от другой не отличали. Религиозным считался только тот, кто был богомолен, ходил в церковь; кто не ходил или ходил редко, тот считался нерелигиозным»[474].