Вера и личность в меняющемся обществе. Автобиографика и православие в России конца XVII – начала XX века

Воспитание в рамках строгой религиозности и благоговейного отношения к предметам культа отражено в жизнеописании Петра Михайловича Вишнякова – отца мемуариста. В частности, Н. П. Вишняков подробно описал историю семейной святыни – иконы Казанской Божией Матери, данной бабушкой Авдотьей Петровной своему сыну, девятилетнему Пете, при переселении от своих обедневших и уже немолодых родителей (отцу было 60, а матери 47) к родственникам – старшей сестре Вере и зятю, богатому фабриканту Семену Серебренникову (впоследствии Алексееву), решившим принять мальчика ради помощи родителям и в целях приобщения к купеческим занятиям в качестве помощника на фабрике.

Когда переселение к Алексеевым было окончательно решено, бабушка Авдотья Петровна, заливаясь слезами, сняла со стены старинную семейную икону Казанской Божией Матери и благословила ею сына на новую жизнь. Затем облобызавшись с ним, она вручила ему серебряный аннинский рубль «на счастье». Оба дара отец мой благоговейно берег. Икону Казанской Божией Матери – «родительское благословение» – считал он первым своим сокровищем и приписывал молитвенному обращению к ней особое значение. В его письмах, полвека спустя, неоднократно встречается упоминание об этой иконе[475].

Анализируя письма своего отца к жене (матери мемуариста), написанные в период 1825–1846 годов, Н. П. Вишняков размышлял о его религиозности. Конечно, очевидна рефлексия человека другого поколения, умеющего рассуждать о корнях и степени религиозности, и демонстрация уже пожилым мемуаристом почтительности к отцу, однако сам отрывок содержит факты, которые важно учитывать для характеристики купеческого самосознания.

Вишняков отмечал:

Прежде всего останавливает внимание его религиозность, как фундамент всего его мировоззрения. В ней коренился, как всегда, большой устой нравственной силы. Вышедши из среды строго православной, он горячо веровал в Божественный Промысл и в те догматы, которым учит Церковь, не мудрствуя лукаво. К самому поминанию имени Божия он относится с особым уважением и пишет обыкновенно слово Бог большими буквами. В радости он благодарит Бога и его милости, в горести обращается к Нему за утешением[476].

В одном из писем к жене, датированном 1827 годом и уже цитированном нами в начале статьи, П. М. Вишняков хвалил супругу за молебен св. Макарию, покровителю Нижегородской ярмарки, словами пословицы: «Богу молиться – вперед пригодится».

Н. П. Вишняков при своем рационалистическом мировоззрении, сформированном уже во второй половине XIХ века, дал парадоксальную, на взгляд современного человека, аргументацию глубокой религиозности отца, считая, что стремление к благочестию было столь сокровенным, что П. М. Вишняков не поминал имени Бога всуе. То есть мемуарист ставит акцент в своем повествовании на наличии и ценности интериоризированной религиозности более, чем на очевидных признаках внешнего благочестия. Он подчеркивал:

Благочестие это было искреннее и глубокое, и глубина его доказывается лучше всего тем, что отец в письмах говорит вообще очень мало о религиозных предметах. Ни из чего не видно, чтобы он придавал преувеличенное значение обрядовой стороне религии, непомерно частому посещению церквей, частому служению молебнов, собиранию реликвий, a тем менее общению с лицами духовного звания. Поэтому нельзя не прийти к заключению, что отец был благочестив в лучшем смысле слова, без всякого оттенка ханжества, суеверия и фетишизма[477].