Вера и личность в меняющемся обществе. Автобиографика и православие в России конца XVII – начала XX века

Однако тут же он замечал, что этим его отец отличался от очень многих представителей тогдашнего купечества. Видимо, мемуарист подразумевает повышенную интеллектуальную развитость и человеческую чуткость своего отца. И приводит еще пример: «В 1826 г. он писал с ярмарки: „Богу благодарение, по сие число все хорошо, и впредь полагаюсь на помощь Божию, да сохранит Его святая десница!“ Это одна из многих подобных тирад, в которых просто и определенно выразилась главная основа его религиозных убеждений»[478].

В сентябре 1829 года П. М. Вишняков завершает одно из писем жене такими словами, демонстрирующими его мироощущение как зависящее более от внешнего миропорядка, чем от своего желания: «Начинаем товары убирать; расчеты делаем и еще торгуем. О выезде писать не могу, ибо как Бог поможет окончить дела свои. Но, кончивши и помолясь Создателю нашему Богу, Пресвятой Матери Его Казанской и угодникам Его Макарию и моему ангелу Петру митрополиту, и тогда к тебе и детям нашим буду лететь на свое жилище»[479].

Более подробно Н. П. Вишняков писал о религиозном поведении матери – Анна Сергеевна (происходившая из купеческой семьи Болдыревых, которые переселились в Москву из Малоярославца и вели меховую торговлю) «без ханжества и аффектации была очень богомольна». А. С. Вишнякова по утрам и вечерам подолгу молилась, прочитывая молитвы вслух, перед большим киотом «со старинными иконами в серебряных и позолоченных ризах, озаренных светом неугасимой лампады» у себя в спальне, и «никогда она не пропускала церковных служб в воскресные и праздничные дни[480]. Мемуарист также отмечал, что его мать после посещения церкви возвращалась домой в сосредоточенности и умилении и, проходя через парадные залы в свою комнату, останавливалась в каждой перед иконами и «истово крестилась». В памяти Вишнякова остался эмоциональный отпечаток настроения матери в этот момент: «На лице ее написан такой мир, такой внутренний подъем, что и я, глядя на нее, проникаюсь тем же чувством. Как мне становится хорошо с ней! Мы как бы сознаем невидимое присутствие Божества, благого и милостивого, и это сознание наполняет наши души невыразимым блаженством… В эти минуты хотелось всех обнять и быть всегда добрым, добрым»[481].

Если в женской сфере жизни ежедневные личные молитвы были о здоровье и благополучии семьи, то в сфере мужской жизни религиозные практики осуществлялись в контексте купеческих профессиональных занятий – промышленности и торговли.

В связи с этим примечателен один из купеческих обычаев, касающийся упоминания имени Бога. Следует сказать, что искание Божьего покровительства в делах коммерции у многих московских купцов выражалось в том, что в торговых книгах записи начинались с креста или со слов «Господи Благослови» в верхнем правом углу первой страницы амбарной книги (такие книги попадаются в архивах ряда фирм в Центральном государственном архиве г. Москвы).

В воспоминаниях Н. П. Вишняков обращает внимание на подобную деталь оформления писем своего отца в Москву с Нижегородской Макарьевской ярмарки (там П. М. Вишняков ежегодно проводил пару месяцев, обычно с июля по сентябрь) для заключения сделок по оптовой торговле: «При начале письма отец почти всегда ставит крест в знак того, что пишет, испрашивая Божьего благословения»[482].

Упомянуты у Вишнякова и важнейшие для купеческой практики социализации совместные молебны в торговых рядах (например, известно, что в Верхних торговых рядах в Москве в общественном коридоре имелась так называемая «рядская икона» – молебны перед нею упомянуты в ряде мемуаров, например в воспоминаниях И. А. Слонова, а также видны на старых фотографиях, например в фотоальбоме Н. А. Найденова «Верхние торговые ряды», изданном в 1890 году).

Рабочий день торговцев начинался и заканчивался молебном. Во время молебна происходила духовно-эмоциональная синхронизация сознания сообщества торговцев, в своей трудовой жизни поставленных в отношения скорее конкуренции, чем сотрудничества. (Слонов упоминает, что помимо ежедневных молебнов были и торжественные молебны, на которые привозили из церквей и часовен особо чтимые святыни[483].)

Общий молебен (как ежедневный, так и ежегодный торжественный), несомненно, был одной из важных форм социализации. Это было связано не только с самим религиозным церемониалом, но и с совместной подготовкой к празднику – сбором денег, покупкой материалов для декорирования.

Н. П. Вишняков пишет, что его отец в письмах жене (матери мемуариста) упоминает о совместных молебнах во время Нижегородской ярмарки. После долгой дороги на ярмарку, занимавшей около трех дней на лошадях, следовало помолиться, прежде чем приступить к делу.