Вера и рыцарь ее сердца

Девушка громко кричала, закрыв глаза, и брыкалась, пытаясь вырваться на свободу. Рыцарство живет с каждом настоящем мужчине, и не дает ему пройти мимо насилия сильного над слабым. Ронни одним прыжком подскочил к парню, набросился на него сзади и правой рукой обхватил его шею, словно это была не шея человека, а шея льва. Теперь настала очередь самого разбойника биться в руках более сильного человека, а спасенная девушка безвольно сползала на землю, еще не веря в свое спасение. Борьба добра со злом длилось несколько мгновений, и тело кудлатого парня вдруг обмякло и повисло на руке молодого Де Гроте. Возмездие настигло преступника на месте преступления! До его гибели оставалась секунда, другая. Никто и ничто не могло теперь остановить Ронни от завершения возмездия: ни испуганный вид девушки, с ужасом смотревшей на происходящее, ни жалобный стон преступника, ни веселые голоса птиц, распевающих в кроне деревьев с проклюнувшейся листвой. Это случилось не по воле победителя, это случилось само по себе. Внезапно руки юноши ослабли, тело насильника выскользнуло из смертельного захвата и безжизненно повалилось на землю.

Когда Ронни увидел посиневшее лицо придушенного им человека, в него вошел непередаваемый страх. Впервые в жизни юноша испугался того, что сделал. Капли холодного пота выступили на висках. Ужас перед совершенным им убийством дошел до разума, и сердце готово было остановиться. Грубо схватив еще теплый труп за грудки, он с такой силой встряхнул его, что труп, словно испугавшись второго удушения, вздрогнул. Парень сначала всхлипнул и со свистом втянул в себя воздух, потом стал с такой жадностью глотать воздух, что закашлялся. Через несколько минут незнакомец удивленно посмотрел на Ронни, потом так же удивленно – на девушку. Его блуждающий взгляд напоминал взгляд ожившего сумасшедшего.

Однако, спасенная девушка не приветствовала спасителя, как было положено согласно голливудских версий, она не осыпала Де Гроте трогательными невинными поцелуями. Девушка оправилась от шока, и сама набросилась на Ронни с кулаками. Она принялась колотить грудь спасителя, и слезы лились из ее глаз, как воды Ниагарского водопада, о котором недавно показывали кино.

– Откуда ты взялся?! Тебя что, черти на рогах притащили? Ты же мог убить его! Ты его задушил! Что, силу некуда девать? Да ты знаешь, что такое любовь? Так вот, я люблю этого паразита! Только его я люблю! А ты, ни с того, ни с сего, стал его душить! Ты что, рассудок потерял? Как я буду жить без него?! Я не смогу жить без него! Ты это можешь понять, или ты совсем законченный монстр?! – причитала девушка, не забывая при этом усиленно колотить своими кулачками по широкой груди Де Гроте, а рядом с ними лежал вновь оживший насильник, который теперь счастливо улыбался. Он улыбался тому, что опять может дышать весенним воздухом, может любоваться потерянными в синем небе белыми облаками и может слышать, как сильно любит его эта непокорная красавица. Потом внимание кудлатого парня переключилось на своего потенциального убийца. Увидев Ронни, с опущенными вдоль туловища руками, грудью отражавшего частые удары девушки и его глупо-растерянное выражение на лице под кудрявым чубом, он тихо засмеялся.

Девушка, услышав смех любимого, словно опомнилась, она оттолкнула Ронни от себя и переключилась на лежавшего на траве кудлатого парня, обрушив на него шквал женской нежности. Ронни растерянно смотрел на девушку и не мог сообразить, что происходит перед его глазами, а девушка сидела перед парнем на коленках, неприкрытых платьем и ласково приглаживала его косматую гриву. В ее причитаниях слышался проникновенный голос любви, которую она столько времени скрывала даже от самой себя.

Человеческий разум не может дать хоть какое-то внятное объяснение тому абсурду человеческих отношений, свидетелем которого стал молодой Де Гроте. Его любимая логика была бессильна, она немела от несоответствия слов с делами и дел – с их последствиями, и он в очередной раз убедился в фальшивости девичьих натур. Как раненный зверь, ринулся защитник обижаемых девушек через колючие кусты дикой малины назад, к своему верному велосипеду, в желании скорее забыть весь этот кошмар: свою наивность и свой позор. Ронни был уже в десяти шагах от бункера, когда его окликнул очнувшийся труп.

– Эй, парень вернись! Прошу!

Что-то было в этом зове особо располагающее, что Ронни переборол свою обидчивость и вернулся на поляну. Раймонд уже сидел на траве, оправившись от последствий удушения и улыбаясь, протягивал ему руку для приветствия.

– Амай, в тебе силища, друг, как в двух жеребцах. Давай знакомиться. Меня зовут Раймонд, а это козочку – Элла. Мы из банды «бункерских крыс». А тебя как зовут?

– Если спрашиваешь, скажу: меня зовут Ронни. Интерполом не разыскиваюсь, числюсь лучшим сосисочником на фабрике в поселке Синт-ин-Гоор и опаздываю на урок в вечерней школе.