Вера и жизнь

Это, пожалуй, один из двух «душевных» композиторов, которых я люблю – наряду с Алексеем Рыбниковым. Георгий Васильевич написал много вещей, прямо скажем, второстепенных. Среди его духовной музыки – лишь два-три сильных озарения. Но совершенно гениальными мне кажутся два произведения – «Метель» и «Время, вперед!». Обе сюиты создают микроэнциклопедию русской жизни и русской души. Зимняя дорога, частушка, вальс, фокстрот, романс, два марша, уральский напев, пастораль – и, конечно же, потрясающая по энергетике музыка, которая открывала в советские годы программу «Время», а недавно была использована при открытии Олимпиады в Сочи. Написана она была в 60-е годы по наитию, за час, и стала одним из символов того лучшего, что было в коммунистическую эпоху. И в эти же годы Свиридов тихо писал музыку на богослужебные тексты.

Плохо, что две «совершенно русские» сюиты мало известны на Западе. Когда я дарил просвещенным зарубежным друзьям их записи, они восторгались и спрашивали: «Почему мы раньше этого не слышали?» В конце концов из знаменитой шестой части «Время, вперед!» я сделал рингтон и долго использовал его, особенно в поездках.

Георгий Васильевич приходил на заседания Всемирного русского народного собора. Уже настоящий патриарх, сутулый, в темных очках, с палочкой – он был немногословен, но самим своим присутствием говорил: русская культура обладает огромной мощью. Она пережила разные нашествия, пережила и переварила большевизм, переживет и все остальное, что ей не нужно. Великой честью считаю то, что мне довелось участвовать в открытии бюста Свиридова в фойе Большого зала Московской консерватории.

Ганичев

Бессменный председатель Союза писателей России все постсоветское время был близок к Церкви. Вместе с митрополитом Кириллом и вашим покорным слугой он стоял у истоков ВРНС. Пережил и личные поношения, и вал критики «советчины», и русофобскую вакханалию девяностых. В прежние времена Ганичев долго работал на «молодежном» литературно-издательском фронте – был директором издательства «Молодая гвардия», потом главным редактором «Комсомолки». Но и тогда считался среди части советских элит «ненадежным элементом» – слишком близок был к «русской партии» в культуре.

Но давно забыты те элиты – как и большинство наглых «демократизаторов» 90-х годов. А Валерий Николаевич продолжает трудиться, несмотря на годы, здоровье и постоянные попытки выселить Союз писателей из обжитого здания в центре Москвы. Вот и говорите о «лени», «слабости», «разгильдяйстве» русских людей…

Одним из дел жизни стала для Ганичева забота о памяти адмирала Федора Ушакова. Писатель опубликовал о нем несколько книг, инициировал установку памятников флотоводцу, а с 1995 года добивался причисления к лику святых этого человека, который был известен глубокой верой, а в старости жил вблизи монастыря, куда часто приходил для молитвы и где проводил великий пост. В 2001 году святой праведный воин Феодор был канонизирован.

Кабаков

С этим ярким писателем и блестящим редактором мы познакомились в «Московских новостях». Тогда, после выхода антиутопии «Невозвращенец», Александр Абрамович был на гребне славы и не чурался долгих разговоров, которые кому-то могли показаться праздными, но иногда порождали блестящие идеи, как литературные, так и политические. Больше всего мне запомнилась его присказка:

– Я дважды национал-патриот. Я за великий Израиль от Красного моря до Белого – и за великую Россию в тех же границах!

С тех пор я по его просьбе много раз что-то пописывал – и в «Коммерсантъ», и в журнал «Саквояж СВ» для пассажиров поездов. Жаль, что сегодня этот мудрый и честный человек подзабыт. Да, увы, здоровьем он не блещет. Но неужели нет никого, кто мог бы записать его мысли и мнения и вновь вбросить их в общественное пространство?

Матвеева

В детские годы мне досталась от тети пластинка уже выходившего из моды формата «гранд» с отколотым краем – «Новелла Матвеева. Песни». Сначала шокировал голос – то ли детский, то ли старушечий, в общем, какой-то «несерьезный». Но уже после второго прослушивания я начал напевать эти песни, как напеваю их до сих пор, иногда на пару с кем-нибудь из современных музыкантов моего поколения.

Новелла Николаевна, с ее, по выражению Ганичева, «гриновским» миросозерцанием, была в советской культуре совершенно «нездешним» явлением, несмотря на огромные тиражи пластинок, и остается им до сих. Многие считают ее полулегендой далекого прошлого, даже не подозревая, что до своей недавней кончины она продолжала писать, почти не выходя из дома. Вот хотя бы такие две строфы:

Стихнет —
И снова обрушится
Ветер, душистый насквозь…

Господи! стоит прислушаться:
Что это вдруг пронеслось?!
В шелестах клена осеннего,
Силясь восполнить пробел,
Слышатся… песни Есенина!..
Те, что сложить не успел.

Или вот, политическое: