Вера и жизнь

Сброд
(Вопреки истории само́й)
Одну лишь дату жалует
на свете:
«Тридцать седьмой!
Тридцать седьмой!
Тридцать седьмой!»
…А почему не девяносто третий?

Познакомиться с поэтессой мне довелось лишь совсем недавно – я много раз пытался ей позвонить или написать, но лишь однажды получил ответ, и мы попили чаю у ее соседа – замечательного писателя Владимира Крупина, кряжистого вятского подвижника. Потом заходил в гости, говорил по телефону и всегда радовался тому, что Новелла Николаевна (в крещении Вера) оставалась человеком совершенно живым и самодостаточным, хоть и очень одиноким. Благодарю Бога за то, что смог от лица возглавляемого мной отдела номинировать Новеллу Матвееву на Патриаршую литературную премию, и многими эта номинация была поддержана.

– Та самая? – спрашивали члены номинационных инстанций. – Неужели жива?

Прийти на церемонию Новелла Николаевна так и не смогла. Чуть-чуть голосов для премии не хватило. Но люди в зале, особенно пожилые, аплодировали от души, услышав само ее имя.

Шаргунов

Сергей – сын известного протоиерея Александра Шаргунова, помянутого чуть выше. В юности он пошел как бы другой дорогой, но это лишь подтверждает, что он весь в отца, в молодости слывшего нонконформистом, да и до сих пор таким остающегося: отец Александр агитировал за коммунистов, когда церковные власти якшались с Ельциным, а потом выступил как один из самых радикальных церковных консерваторов на фоне официозной «умеренности и аккуратности». Сын прошел через «модный» бунт, а сейчас вроде как отождествляется с политическим мейнстримом, но на самом деле, будучи вполне «своим» среди либеральной интеллигенции, он шокирует ее последовательно патриотической, консервативной повесткой дня. И значит, идет против течения именно в «своей» среде, где «диссидентов среди диссидентов» никогда не любили и всегда по-тихому грызли.

Бесспорно, это человек убеждений. Он не работает на политический заказ, сколько бы его в этом ни пытались обвинить. Убеждения могут меняться, но в этом ничего стыдного нет, если ты признаешь перемены перед лицом собственной совести и окружающих. Сергей открыт ко всем культурам и к самым разным людям – от ультралибералов до ультраконсерваторов. Берет от них лучшее, но не перестает быть собой и не дает изменить себя помимо собственной воли. Поддерживает любую беседу, но имеет смелость со многим в ней не соглашаться. Собственно, так и должен вести себя христианин – с друзьями и недругами.

Занусси

С польским режиссером случай нас сводил много раз – то на кинофестивалях, то на московских кухнях, то в дискуссиях. Иногда они происходили заочно: я, например, в отличие от пана Кшиштофа и многих других западных друзей, не считаю, что христианская государственность – это «константинов грех», названный так по имени римского императора, сделавшего учение Христа религией империи. Для православного человека – как и для католиков прошлых веков – считается естественным устроять жизнь народа и государства по Христову закону правды и любви.

Много у нас споров, много – и с польским народом, и с Католической церковью. Но это никогда не мешало мне видеть со стороны Занусси очень доброе, в лучшем смысле заинтересованное отношение – к России, к Православию, к нашей культуре. Он может приехать на творческое событие, которое в Польше объявят «проявлением духа российского империализма». Он может встречаться с людьми, объявленными «персонами нон грата» консенсусом западных элит. Он прекрасно говорит по-русски и выступает на этом языке, не боясь кривотолков у себя на родине. Словом, для него христианство (в понимании католическом, но открытом к другим традициям) – это не только содержание творчества, но и образ жизни.

Присекин

Художник, более всего известный как баталист и автор портретов «сильных мира сего» – древних, недавних и современных – долго воспринимался как баловень судьбы. На наших посиделках в 80-е годы он был душой компании и мечтой женского пола – прекрасно пел, выглядел успешным и полным энергией человеком, да еще и слыл «немножко диссидентом». Затем были премия Ленинского комсомола, пост художественного руководителя Студии военных художников имени Грекова, чин полковника, официальное признание, размещение в Кремле картины, изображающей победу Александра Невского на Чудском озере.

Блестящая карьера и статус «звезды от живописи» не помешали, впрочем, сохранить духовную чуткость. Именно на рисунках Присекина сохранились лица монахов Псково-Печерского монастыря, забытых уже в конце прошлого века. Когда восстановили стены Храма Христа Спасителя, Сергей руководил его росписью и многое написал сам.