Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

Месть и печаль, которые поэт усвояет собственной музе, есть следствие именно не-устроения души.

"Христианская победа — в терпении, а не в отмщении состоит", — писал святитель Тихон

Задонский. Он же разъяснил истинное следствие печали, когда она не о грехах собственных, но от

ощущения бессилия побороть внешнее зло (то, что и было у Некрасова):

"Когда печалишься, что находишься в немощи, то тем самым немощь не умаляется, но умножается,

как сам сие можешь чувствовать; и самая бо печаль есть немощь. И тако печаль в немощи большую

соделывает немощь, яко немощь с немощью совокупляется ".

Можно и у Апостола прочитать: "...печаль мирская производит смерть " (2 Кор. 7,10).

Некрасов — один из тех художников, которые определяют направленность искусства на целые

периоды его развития. Не только литература критического реализма, но и живопись (реалисты-

передвижники прежде всего), а в некотором отношении и русская музыка — развивались под воздействием

скорбной и страстной поэзии Некрасова. Сострадание, обличение и протест проникали во все сферы

русской жизни. Социально-нравственный характер русской культуры складывался в значительной мере под

некрасовским влиянием.

Почему-то критики меньше обращали внимание на изображение святости и поэзии русской жизни,

также ощутимой у Некрасова.

В цикле "Стихотворений, посвященных русским детям" завершающее "Накануне светлого

праздника"(1873) переполнено духовной радостью от ощущения народной веры, собирающей русских

людей в Божии храмы. Вид храма всегда привлекает поэта, он никогда не забудет отметить церковь Божию,

"красу и гордость русскую" во "врачующем просторе" родной земли.

Но и вообще в русском бытии, в самом быту народном есть много отрадного для души. Только

ленивым вниманием можно пройти мимо величественного гимна русской женщине в гениальной поэме

"Мороз, Красный нос" (1864).

Но, к сожалению, ненависть, которую утверждал поэт, ненависть ко злу у новых поколений

революционных борцов перешла в результате в ненависть ко всей русской жизни, превратилась в самоцель,

а затем стал торжествовать принцип "чем хуже, тем лучше". Ненависть убивала любовь.

Было средство, как остановить нарастание тёмных страстей в российском бытии. Так же, как и в

душе каждого человека. Святитель Филарет, митрополит Московский, напоминал одну из важнейших

православных истин: "Одно смирение может водворить в душе мир. Душа не смиренная, непрестанно

порываемая и волнуемая страстями, мрачна и смутна, как хаос; утвердите силу её в средоточии смирения,

тогда только начнёт являться в ней истинный свет и образовываться стройный мир правых помыслов и

чувствований. Гордое мудрование, с умствованиями, извлечёнными из земной природы, восходит в душе,

как туман, с призраками слабого света; дайте туману сему упасть в долину смирения, тогда только вы

можете увидеть над собою чистое высокое небо. Движением и шумом надменных и оттого всегда

беспокойных мыслей и страстных желаний душа оглушает сама себя, дайте ей утихнуть в смирении, тогда

только будет она способна вслушаться в гармонию природы, ещё не до конца расстроенную нынешним

человеком, и услышать в ней созвучия, достойные премудрости Божией. Так, в глубокой тишине ночи,

бывают чутки и тонки отдалённые звуки".

Нельзя, несправедливо было бы утверждать, будто Некрасов вовсе не знал этого, хотя бы в

подсознании не держал, и к этому не стремился. Тишина для него — понятие слишком важное, входившее в

систему его нравственных и эстетических ценностей. И социальных даже ценностей.

О том писал он в поэме "Тишина"(1856—1857), название которой символично. В поэме дано

осмысление притчи о блудном сыне (Лк. 15,11—32) применительно к судьбе самого поэта. Врачующая

тишина, умирение бытия, полнота смирения обретаются лирическим героем поэмы при возвращении на

родную землю с чужбины, внешне манящей, но не дающей желанного душевного покоя.

Но тишина Руси — это тишина народной жизни, ибо вне её лишь шум празднословной суеты.

Заметим также, что славянофилы, в частности К.С. Аксаков, сопрягали понятия тишины и смирения как

родственно близкие. "...В тишине и уповании крепость ваша" (Ис. 30,15). Трудно сказать, знал ли, помнил

ли поэт это прямое указание в Писании на тишину как на одну из духовных основ жизни, но в поэме он

прямо связывает обретение душевного покоя, духовной тишины с молитвенным обращением к Спасителю.

Вспомним, что в Каноне молебном к Богородице Христос именуется Начальником тишины.

Тем и выделяется Некрасов среди единомышленников, что равнодушия к Богу, к вере у него не

было, не могло быть. Всё-таки он был укоренён в народной жизни, никогда, подобно Чернышевскому, не

вписывал народ со всей многосложностью его существования в свои надуманные схемы. Он насыщал свою

поэзию нравственно-религиозным восприятием бытия, каким жил народ в подавляющем большинстве.