Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

Правда, Некрасов оставляет возможность различного толкования его образов. Он как будто

балансирует между противоположными смыслами, какими можно наполнить его образы, а выбор

предоставляет любому толкователю. Толкователи же могут быть весьма пристрастны.

Существенно различие между истинным и ложным самопожертвованием: истинная жертва

совершается ради сокровищ на небе, ложная — ради земных благ. Вот раздирающее противоречие, метание

душевное — какое пронзает всю творческую судьбу Некрасова.

Перед нами вновь судьба, выделенная метою Божиего дара. И вновь нам назначено вынести для

себя должный урок в раздумьях над этой судьбой. Не полезнее ли, по слову святителя Иоанна Златоуста,

сосредоточить мысль не на падениях, а на восстаниях души человека, тем более отмеченного Создателем?

Многое из созданного Некрасовым и насыщенного бескорыстной и долготерпеливой любовью к

человеку, к народу русскому можно отнести к поэзии подлинно просветляющей. При этом автор никогда не

превращал народ в объект слепого поклонения, в идола своего рода. Поэт ясно видел в народе наличие

многих — и прекрасных, и дурных качеств — и потому понимал народность как путь преодоления греха в

глубинах национальной Жизни. Об этом — стихотворение "Влас"(1855), отмеченное среди лучших у

Некрасова такими разными по мировидению художниками, как Достоевский и Ахматова. Русский человек

не безупречен (а порою глубоко грешен), но внутреннее духовное горение, возженное в страхе Божием,

ведёт грешника к искуплению тяжких заблуждений души. Достоевский видел в том коренное свойство

народного бытия и залог избавления от многих бед: "Я всё того мнения, что ведь последнее слово скажут

они же, вот эти самые разные "Власы", они скажут и укажут нам новую дорогу и новый исход из всех,

казалось бы, безысходных затруднений наших".

Раскаявшийся тяжкий грешник Влас множит на земле Божии храмы, которые не дадут человеку

окончательно поработиться греху.

Это стало и для самого поэта опорой в тяготах на жизненном пути. Не в том ли храме, что возведён

был при усердном содействии одного из Власов, находил и сам поэт утишающую радость Божественной

любви? Об этом он поведал в строках, в которых слышно несомненное созвучие с тютчевским "Эти бедные

селенья..." То же противопоставление убогости и скудости родной земли гордыне и великолепию чуждых

пределов, то же обретение силы Божией, которая "в немощи совершается" (2 Кор. 12,9), утверждение

смирения как залога освобождения от тягот греха — в поэме "Тишина" (1856-1857).

"...Он шёл и бился о плиты бедного сельского родного храма и получал исцеление, — писал о

Некрасове Достоевский, отозвавшись на смерть его. — Не избрал бы он себе такой исход, если бы не верил

в него. В любви к народу он находил нечто незыблемое, какой-то незыблемый и святой исход всему, что

его мучило".

Можно утверждать, что "Тишина" — подлинно славянофильская поэма, в которой Православие

сознаётся истинной основой духовной жизни человека. Недаром он признаётся в детском своём

восприятии обращения к Богу. Вспомним, как пренебрежительно отзывались западники о детскости

славянофильской веры. Вспомним и определение умиления в "Лествице": как точно слова православного

Отца Церкви соответствуют душевному состоянию лирического героя поэмы: "Умиление есть

непрестанное мучение совести, которое прохлаждает сердечный огонь мысленною исповедью перед

Богом... Достигши плача, всею силою храни его..."

Теплохладным Некрасов никогда не был — вот что важнее всего. И оттого так тяжко каялся в

отступлениях от религиозного призвания своего поэтического служения.

'Мы оказываемся в кругу тех же вечных проблем: противоречивой тяги к сокровищам земным и

небесным. Впрочем, не может быть полной уверенности в том, как именно понимает в данном случае поэт

путь народа, которым ведёт его Бог. Кто водитель на том пути: смиренный богомолец или один из

народных заступников с топором в руке... Всё-таки хочется верить, что народный путь поэтом осознан в

итоге как истинный путь Божий. Ведь он же и сам тянулся за утешением к Спасителю в своих душевных

метаниях.

Путь Некрасова не был лёгок и прям. Случались ошибки, даже тяжкие заблуждения. Но благо тому,

кто имел возможность и тягу духовно обратиться к Утешителю, смиряющему душевное смятение.

Проникшим в душу отсветом Божественной любви он озарил многие свои поэтические создания.

3

Истинный уровень литературы определяют в значительной мере не только великие её творцы, но и

писатели второго ряда, среднестепенные. В этот ряд можно включить и творчество Николая Герасимовича

Помяловского (1835—1863).

Он известен в русской литературе прежде всего как бытописатель бурсацких нравов. "Очерки

бурсы", главное его произведение, создавалось на основе неспоредственного опыта, вынесенного из

многолетнего пребывания в бурсацкой жизни. Опыта в основном дурного, мрачного, беспросветного. В