Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

В тяжёлых испытаниях обрела Ахматова свою мудрость и закалила жизненную силу, получила

способность к духовным прозрениям, которые помогли ей выстоять, а ещё одолеть то тёмное, что время от

времени отпечатлевала душа в поэтическом творчестве.

Об этом одолении — "Реквием", но в ещё большей мере не до конца разгаданная "Поэма без героя".

Выскажем предположение, что это поэма-исповедь, поэма-покаяние. Автор отображает себя во многих

образах, в многоликости той неуловимой Героини, которая являет себя то как Козлоногая, то как Донна

Анна, то как Коломбина, то как неясная тень... Поэма перенасыщена литературными аллюзиями,

реминисценциями. Один перечень имён художников, с которыми ведётся перекличка, будет слишком

велик, но центральное место среди них занимает Блок, влекущий и отталкивающий Героиню

одновременно. Именно в таких сопряжениях раскрывается смысл этой покаянной исповеди.

С.С. Аверинцев утверждает, что "Поэма без героя" стала прощанием Ахматовой с "двусмысленным миром"

— с той непреодолённого прежде амбивалентностью бытия и творчества, которую отмечали вкупе с

Эйхенбаумом и Цветаевой партийные идеологи.

Быть может, ключом к "Поэме" могут стать строки из Третьей "Северной элегии" (1945):

Мне ведомы начала и концы,

И жизнь после конца, и что-то,

О чём теперь не надо вспоминать.

И женщина какая-то моё

Единственное место заняла,

Моё законнейшее имя носит,

Оставивши мне кличку, из которой

Я сделала, пожалуй, всё, что можно.

Я не в свою, увы, могилу лягу.

Поэт как будто доводит до естественного завершения собственное раздвоение, одолевая его в

отказе от того недолжного, что было совершено.

В "Поэме без героя" отражён ужас греха и тоска одиночества. Но здесь ярко выявилось постижение

всеобщей связи и всеобщей ответственности каждого за всех и всех за каждого. Трагедия народа вырастает

из грехопадения даже единственного человека, определяющего своею соблазнённостью судьбу слишком

многих.

Об искуплении этого греха — "Реквием". Грех одолевается в страдании человека о мире и о его

страдании (И.Ильин). Кульминация "Реквиема" — глава 10 "Распятие", предварённая эпиграфом "Не

рыдай Мене, Мати, во гробе сущу" (не вполне точное цитирование начальных слов из ирмоса Девятой

песни Канона, который поётся на утрени Великой Субботы). В тексте главы используются и эти слова

Канона, и всем известная цитата, опять не вполне точная, из Евангелия (Мф. 27,46).

Хор ангелов великий час восславил,

И небеса расплавились в огне.

Отцу сказал: "Почто Меня оставил!"

А Матери: "О, не рыдай Мене..."

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Так задана мера всему "Реквиему": по правилу обратной перспективы указывается первообраз

страдания, по которому должно осмыслять земное бытие.

В "Реквиеме" сошлись в духовном единстве те пути, которыми Ахматова следовала от тьмы к свету,

от греха к очищению — через страдание.

В воспоминаниях М.Ардова читаем:

"Моя мать, которая была с Ахматовой до последних минут, рассказывает, что вечером, ложась

спать, буквально за несколько часов до смерти Анна Андреевна хотела читать Евангелие и очень жалела,

что у них не было при себе Библии.

А когда месяца за два до её кончины, навещая её в больнице, я рассказывал о поездке в Троице-

Сергиеву лавру, Анна Андреевна сказала мне:

— Это лучшее место на земле"...

6

Как видим, соцреализм не был единственным методом литературы советского периода. Не вся она

была и советской. Невозможно дать это определение крупнейшим художникам от Ахматовой и Булгакова

до Распутина и Астафьева. Но многие из них, бытуя вблизи советской литературы, не слишком откровенно

противопоставляли себя господствующей идеологии, укрываясь в проблемах "общечеловеческих",

нравственных (они и впрямь были "попутчиками", как их одно время аттестовали, то есть идущими рядом

по путям, не пересекающимся с основным). Конечно, существовали идеологические блюстители, которых

обмануть было трудно, и всплески критического негодования доходили до некоторых писателей время от

времени весьма ощутимо, но в целом им удавалось пребывать в относительной безопасности, особенно в

конце советской эпохи.

Соцреализм тем временем вошел в свою силу.

Сделанное ранее обозначение основных контуров этого направления позволяет нам обойти

стороной творчество конкретных его адептов: они и от подлинно религиозного видения мира были далеки,

и из структурной клетки своей выбраться не могли. Они могли лишь прикрыть, замаскировать

сооружённые решётки при помощи своего художественного таланта, если он был для того достаточен.

Были таланты в соцреализме — А.Н. Толстой, А.А. Фадеев...

И особенно Михаил Александрович Шолохов (1905—1984).

Одним из крупнейших созданий в литературе XX столетия стала его эпопея "Тихий Дон" (1928-

1940).

Автор "Тихого Дона" (кто бы он ни был) являет себя типичным гуманистом. Он воспринимает и