Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

Священник указывает на самую суть религиозного осмысления мира. Вне Бога жизнь не имеет

смысла. Об этом догадался в своё время Базаров, рассуждая о "лопухе" как о единственном итоге жизни.

Об этом же спорили многие герои русской литературы. Прозоров, типичный гуманист, не в силах понять

важнейшего. Но не разумом, а натурой своей он ощущает бессмысленность своего существования.

Прозоров — человек высоких нравственных правил. Однако никакая совесть не может дать ему опоры.

Раздавленный недоумениями, он, такой узнаваемый "лишний человек", ищет утешения у своего оппонента-

священника:

" — Не знаю, как жить, Ириней Константинович, — сказал Прозоров и отвернулся от окна. — Не

знаю... Да и стоит ли жить, тоже не знаю".

Характерно это нецерковное обращение к иерею как к частному лицу. Знаменательно и

продолжение диалога:

" — Скажите же... — Прозоров, задыхаясь, подошёл и встал над изголовьем Сулоева. — Ириней

Константинович...

— Что я могу сказать? — тихо, но явственно заговорил наконец отец Ириней. — Я ничего не могу

сказать, Владимир Сергеевич... Вы атеист, вы не верите в Бога. Слова мои ничего не значат для вас. Вы

сомневаетесь уже и в смысле жизни, в этом великом благе, данном нам свыше... Вы попираете свою душу

жестоким и гордым рассудком. Грех, великий грех перед Богом... Вы искусили себя...

— Но я не могу не думать, Ириней Константинович! Мысли свои никому не удалось остановить.

— А много ли может наш слабый рассудок? — спокойно возразил отец Ириней. — Рассудок,

попирающий душу, руководимую свыше. Предоставленный сам себе, он обречён на бесплодие и приходит

к отрицанию самого себя. Сказано: "Рече безумен в сердце своем — несть Бог... Растлеша и омерзеша в

беззакониях, несть творяй благое". А в гордых своих поисках истины вы уходите всё дальше".

Вот знакомое нам противостояние разума и веры! Сколько мудрецов ломалось на этом

неразрешимом для них противоречии. А средство одолеть всё — одно. Его прямо называет смиренный

иерей:

— С помощью Бога.

Он же точно указывает на причины всех надвинувшихся бед: лишаемый истинной опоры, народ

остаётся лишь с языческими суевериями, то есть — с бесами.

" — А не находите ли вы, что, лишая народ веры Христовой, вы возвращаете его вспять, к

вакханалиям языческим?

— Вы же знаете, Ириней Константинович, — поморщился Прозоров, — вы знаете, что я лично

никогда не отрицал церкви как таковой, её значения...

— Вы не отрицали её прикладного значения. Но вы отрицали веру. То есть самую церковную суть и

дух Православия".

Никто до Белова не обозначил так точно смысла происходящего. Как никто не указал

интеллигенции так коротко и ёмко на ущербность её восприятия Церкви, даже при внешней

благожелательности, когда она есть.

Образ кроткого отца Иринея — художественное достижение Белова. Никто из деревенщиков не

сумел подняться на такую высоту. Сцена смерти отца Иринея возвышается до уровня, на котором

одолевается трагизм совершающегося. Свет веры освещает и освящает исход человека из земного бытия в

вечность.

Своего рода противовесом отцу Иринею выводит автор другого священника — отца Николая,

прозванного "попом-прогрессистом". Объяснение прозвища даёт старик-крестьянин:

"Всё у него по-новому. Вино шибко пьёт да и к женскому полу... Значит... блудил помаленьку... Вот

и прозвали прогрессист".

Образ отца Николая, с его неуёмной энергией и разгулом, вызывает в памяти лесковского дьякона

Ахиллу ("Соборяне"), перенесённого в иное время. Если прототип Ахиллы пытался проехаться верхом на

волах, то отец Николай умудряется угнать паровоз, наделав не меньше переполоху, чем его

предшественник.

Отец Николай пытается объяснить свой грех всем состоянием Церкви, не способной, по его

мнению, укреплять народную веру. Но пройдя через многие муки, отец Николай принимает смерть за веру

Христову, принимает сознательно и твёрдо — об этом рассказано во втором романе "Год великого

перелома". На вопрос палача-чекиста о вере священник отвечает прямо:

"Не верил, когда служил! Ныне властью духовной не облечен, но верую. За грехи и великое

бесчестье Земли готов пострадать. Ибо есть Бог милующий, но Он же и наказующий!"

Все комические черты этого характера остались как бы в предыдущем романе, теперь фигура отца

Николая предстаёт в поистине трагическом величии. Что стало причиной такого преображения? Страдание

и осознание собственной вины в этом страдании. Вспоминая своё поведение в бытность действующим

священником, отец Николай ясно видит тяжкий грех, им совершённый перед Церковью и перед людьми.

Очищающий стыд заставил его в страшный момент подняться и взять на себя вину другого священника,

мужественно отпевавшего тех, кто умирали замученные палачами-коммунистами. Смерть отца Николая от

чекистской пули становится искуплением его вины перед церковным народом.

Подлинные враги народа были прежде всего врагами Церкви.