Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

комбинации, всё имеет одинаковое значение, всё цитирует друт друга, всё равноценно, равносильно.

...Лучшим постмодернистом может быть компьютер. Тогда не нужна человеческая тайна, не нужно то

самое главное, для чего существует искусство".

Можно сказать: постмодернистов истина уже не интересует. Новый же критерий предназначен для

совершенно иной цели, нежели выявление истины: теперь главным смыслом эстетической деятельности

окончательно становится эгоцентрическое по природе самоутверждение индивида. В каком-то смысле

нарочитая несерьёзность отражает всего лишь страх перед глубиною истины.

Это мы встречаем и в художественном творчестве. В постмодернизме прежде всего. Иронической

безнадёжностью и стремлением укрыться от мира отплатил жизни за собственную неприкаянность

Венедикт Ерофеев (1938-1990). В поэме "Москва — Петушки" (1969) он попытался навязать всем мысль об

обречённости индивидуума в пространстве "антижизни" конкретной социальной реальности. Проблему

личной ответственности человека — Ерофеев осмыслять отказался. Она — вне его сознания. Он сознаёт

жизненный процесс как рок.

Ерофеев-художник — раб своего воображения, игрового и игривого. Его сознание принялось

творить причудливые фантомы, несомненный литературный талант придал им облик привлекательный и

заражающий унынием. Такое воображение всегда направляется бесами. А результатом становится

неспособность человека к живой жизни. Пьяной мечтательностью, уходом от реальности человек начинает

компенсировать свою невозможность противостать всем невзгодам, мужественно противоборствовать

напору внешних недобрых сил и обстоятельств.

Автор поэмы прибегает к особому приёму десакрализации бытия вообще (не только советской

идеологии): к ироническим литературным и библейским реминисценциям. В каком-то смысле вся поэма

Ерофеева литературоцентрична, Библия же ставится в один ряд с прочими литературными

произведениями.

Ерофеев намеренно пытается за эстетическим и сакральным восприятием мира высмотреть гримасы

жизни — и обнаруживает их всегда, высмеивая тонко, даже изящно порою и талантливо. Ёрничая и

кощунствуя, Ерофеев вершит своё странствие. Ибо он не кто иной, как странник, ищущий рай в

пространстве внешнем, но обретающий лишь пустоту внутри себя. Он ищет причину того, он страдает, но

упрёки обращает к Богу.

Вовсе не социально-политическое обличение — смысл поэмы Ерофеева. Содержание её —

религиозное по духу своему. Поэма Ерофеева — произведение богоборческое. Автор судит Творца,

обвиняет Его, и своею судьбою выносит Ему приговор без обжалования. Появление произведений с

подобным настроем души возможно лишь в обезбоженном пространстве.

Что можно сказать о вере самого Ерофеева?

Уже после его смерти появились многие интервью знавшей писателя на исходе жизни Натальи

Шмельковой. Вот отрывок из её рассуждений:

Корр. Он был верующим человеком?

Н.Ш. Да, исповедовал католицизм, принял крещение на Пасху 1987 года в костёле Святого

Людовика. Я была его крёстной, хотя и православная.

Корр. А почему он пришёл именно к католицизму?

Н.Ш. Говорил: "Не люблю православия за холуйство. Если бы Господь дал мне ещё два-три года, я

написал бы книгу, которая бы нанесла урон православию".

Церковная неразборчивость в среде этих людей не удивляет: будучи православным (формально,

конечно), человек не усомнится принять участие в инославном таинстве. Неприязнь к Православию

слишком понятна: она скорее всего есть следствие подсознательного ощущения, что будучи в Православии,

придётся признавать собственную ответственность за всё, а не сваливать на рок.

Веничка бунтует, и бунт его подобен бунту Ивана Карамазова: оба не приемлют мира. "Я не Бога не

принимаю, я мира, Им созданного не принимаю и не могу принять..." — ответ, внушённый чёртом.

На протяжении всего повествования Веничка находится в состоянии опьянения и похмелья. Одно

причудливо соединяется с другим. Но в финале всё проиходит к неизбежному: лирический персонаж-

странник под конец своей поездки напился до бесчувствия и проспал всё время, пока электричка пребывала

в отстое на конечной станции, а затем двигалась в обратном направлении. Он проснулся уже при подъезде

к Москве, под вечер, и странные названия главок ("Петушки. Садовое кольцо", "Петушки. Кремль...")

отражают помутнённость его сознания, а вовсе не сюрреалистичность происходящего. И не является ли

убийство Венички на Красной площади продолжением его пьяных галлюцинаций? Поэтому, когда он

говорит под конец: "...и с тех пор я не приходил в сознание, и никогда не приду", — в словах его выражено

то окончательное отвержение реальности, к которому он был прежде так целенаправленно устремлён. Тут

смерть не физическая, и даже не мета-физическая, но духовная.

В сущности, всё просто: постмодернизм отражает богоотступничество и порождаемые им уныние и

отвращение к миру.