Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства

Ротбард извинился перед организаторами конференции: «Когда я принимал ваше приглашение прошлой зимой, заверениями моего терапевта Натаниэла Брэндена, к которому я обратился в попытке избавиться от боязни путешествовать, я был убежден в том, что смогу посетить конференцию, так как определенно излечусь от боязни к этой осени»410. Комментарий Раймондо к этому звучит как сенсация: «Это весьма тяжелое письмо, которое мучительно читать, особенно если понимаешь, до какой степени Брэнден подверг своего доверчивого пациента психологическому злоупотреблению. Тот необычный факт, что Ротбарду угрожал судебным иском его собственный терапевт, привел к огласке сокровенных деталей его психологического состояния»411. Какова суть иска, которым грозил Брэнден? Раймондо объяснил это в личной переписке:

Брэнден угрожал засудить Ротбарда за «кражу» того, что он считал «оригинальным» вкладом Айн Рэнд в философию, — идею, что понятие этики выведено из понятия человеческой жизни как стандарта ценности. Ротбард был в это время под «заботой» Брэндена… Брэнден выставил это [доклад Ротбарда в Джорджии] как своего рода тест на психическое здоровье Ротбарда, а Ротбард страстно желал излечиться от фобии перед путешествиями за пределы Нью-Йорка. Так что Ротбард написал статью и собрался в поездку, но перед этим показал написанную им статью Брэндену, который пришел в ярость. Брэнден заявил, что Ротбард «украл» идеи у Айн Рэнд и никак не сослался на нее. Ротбард ответил. Последовал бурный диспут. Брэнден вызывал Ротбарда, посылал ему письма, угрожая засудить его за «кражу» идей Рэнд. Ротбард отвечал, что идеи, выраженные в его статье, не были «оригинальным» порождением Рэнд, а могут быть прослежены в схоластике Средневековья. Брэнден продолжал угрожать ему иском…412.

Если отчеты Ротбарда и Раймондо верны, представление Брэндена о психотерапии, по крайней мере в то время, сводилось к тому, чтобы внушать, подавлять и предавать пациента: «…на протяжении шести месяцев Ротбард доверял свои тайны, устремления, беспокойства, можно сказать, излил свое сердце в полном понимании того, что чувство профессиональной этики и пристойности удержит Брэндена от предательства такого доверия»413.

Ротбарду дорого далось выяснение того, что чувство профессиональной этики Брэндена защиты не давало. Раймондо пишет: «Брэнден… имел что-то на каждого из их [Рэнд и Брэндена] последователей… если Рэнд и Брэнден решали, что тот или иной объективист отклонился от ортодоксии, не раскаивался и должен был быть исключен из группы, всю эту щекотливую информацию обнародовали на последующем “суде”. Великим инквизитором на этих странных действах всегда был Натаниэл Брэнден»414.

Разновидность терапии, которую Ротбард и Раймондо приписывают Брэндену, очевидно никак не совместима с либертарианскими ценностями обладания собой, договорными обязательствами, личной независимостью и честностью. Терапевты, которые обещают держать откровения своих пациентов в тайне и не делают этого, — мошенники. Клиенты, которые доверяют таким жуликам свои душевные тайны, — глупцы.

Заключение