Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства

Психоанализ и сегодня представляет собой культ или, если более точно, — целый ряд культов. Институт Натаниэла Брэндена — это тоже культ. Все школы психотерапии представляют собой культы. Брэнден с нетронутой наивностью верит в то, что современные школы психотерапии — особенно его собственная — это науки: «Разумеется, сегодня значительно больше признают то, каким образом гипноз может быть использован во всех целительных профессиях»398.

Вскоре Брэнден становится приверженцем модной «медицинской» версии психиатрического шарлатанства: «Я был склонен думать более биологически… термин биоцентрический (сосредоточенный на жизни) еще не вошел в мой лексикон»399. Возможно, Рэнд не очень много знала о психиатрии, но она чувствовала подделку. «Когда я пытался рассказать ей о новых исследованиях, указывавших на то, что некоторые разновидности депрессии имеют биологическую основу, она сердито отвечала: «Я могу сказать тебе, что вызывает депрессию. Я могу рассказать о рациональной депрессии и нерациональной депрессии — вторая главным образом представляет собой жалость к себе, — и ни в одном из этих случаев биология не играет роли»400.

Ближе к концу своей истории Брэнден готов выставить диагноз душевной болезни и самой Рэнд: «В напыщенности и подозрительности ее поведение временами граничило с паранойей, хотя такую мысль я бы себе не позволил. … я не придавал значения тому факту, что ближе к тридцати годам и далее она ежедневно принимала амфетамины для контроля веса, по совету своего врача»401. Рэнд зависела не только от амфетаминов, но и от сигарет. Она умерла от рака легких.

В конце концов, Брэнден «предает» Рэнд, завязав тайную половую связь с Патрецией — женщиной куда более юной и привлекательной. Он спрашивает Барбару — по-прежнему свою жену, — стоит ли сообщать об этом Айн. «Нет. Только не о Патреции. Идея, что ее отвергли ради Патреции, ее убьет»… «Если Айн безумна, сказал я себе, я внес в это свой вклад… тем, что не удержал ее в рамках изначального соглашения о том, что это продлится год, максимум два, тем самым подпитывая ее напыщенность с первого дня нашей встречи»402.

Договаривался ли Брэнден с Рэнд о том, что будет сексуально обслуживать ее лишь ограниченный срок? По любым меркам, это был грязный роман. Однако Брэнден испытывает отвращение не к тому, что он делал, а к тому, что он пишет об этом: «Я испытывал чрезвычайное отвращение при мысли об описании моей интриги с Айн, хотя понимал, что если я не сообщу истинной подоплеки нашей связи, люди никогда не поймут этого конфликта». Какие люди? Какого конфликта? Кому какое дело? Эксгибиционизм и напыщенность сочатся из каждого уголка этих «рациональных» ролевых моделей.

Брэнден разводится с Барбарой и женится на Патреции, перебирается в Лос-Анджелес и становится поп-психологическим гуру: «Все время с тех пор, как я прибыл в Калифорнию, я изучал, что может быть достигнуто в работе с группами»403. Брэнден, опоздавший на сцене поп-психологии Калифорнии, представляет дело так, будто здесь он «проводит исследования». Он запускает «терапевтически-образовательную программу… [заявленная цель которой] порождения психологического роста, в особенности в сфере самоуважения. Рабочий процесс, называемый «интенсив», будет продолжаться три с половиной дня [с задачей создать] возросшее самовыражение, самоутверждение и личную целостность»404.

Интервью с Брэнденом

Брэнден построил на самоуважении настоящий бизнес. В своем введении в интервью с Брэнденом 1996 г. Карен Ридстром, редактор объективистского журнала «Полный контекст» (Full Context), отмечает: «Имя Натаниэля Брэндена стало синонимом “психологии самоуважения” — области, которую он открыл тридцать пять лет назад»405. Психология самоуважения — это не «область», это потемкинская деревня. В интересах понимания того, как Брэнден видит себя и свою работу, я приведу несколько отрывков из интервью Ридстром с Брэнденом.