Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства

Почему экономисты и психиатры так ревностно отстаивают для себя особый научный статус? По той же самой причине, по которой в прежние времена священники заявляли о своем особом теологическом статусе. Потому что они желают иметь возможность продавать свои предположительно полезные услуги населению и правительству. И самое важное: обслуживая государство, они желают занимать позицию, позволяющую влиять на его политику.

В теологически-благотворительных государствах священники оправдывали власть правителей. В терапевтически-социальных государствах психиатры и экономисты исполняют ту же самую функцию. В прежние времена люди верили, что священники обладают особыми познаниями в деятельности неба и земли. Они ими не обладали. Сегодня люди веруют в то, что психиатры и нейроученые обладают специальными познаниями в «человеческой психике». У них нет таковых.

Глава 4. Экономократия и фармакратия: системы-близнецы социального контроля

В предыдущей главе я показал, что экономисты и психиатры действуют как «светские священники», социальные инженеры и агенты по контролю над поведением, но при этом маскируются под ученых. В этой главе я покажу, что в силу необходимости экономисты и психиатры способствуют либо принуждению, либо добровольному сотрудничеству; либо индивидуалистической капиталистической экономике рынка, либо коллективистскому терапевтическому государству всеобщего благоденствия; либо добровольной договорной психиатрии, либо принудительно-недобровольной психиатрии. Я проиллюстрирую и обосную это наблюдение описанием сходства между помощью зарубежным странам и психиатрической помощью.

Личность, семья и государство

Сотрудничество между людьми и группами требует контроля над хищническими побуждениями человека. Так зародились семья, религия и государство, исполняющие задачу контролировать личное поведение.

Как социальные существа, мы должны согласовывать свое поведение с поведением других, и наоборот. Такая координация обеспечивается двумя мерами — внешним контролем или принуждением и самоконтролем или самодисциплиной. Убеждение и другие меры непринудительного влияния эффективны, если достигают цели — изменить решение субъекта. Некоторые моральные кодексы и политико-экономические системы ценят принуждение благодетельными авторитетами и подчинение таковым больше, чем самоконтроль и независимость. Примеры таких кодексов и систем — теократия, тоталитаризм и терапевтическое государство. Другие ставят внутренний контроль человека над собой и добровольное сотрудничество с другими выше, чем внешнее принуждение. Примеры этому — протестантская этика, рыночная экономика, либертарианство.

Адам Смит, учивший не экономике, а моральной философии, почитается как пророк стиля жизни, основанного на самодисциплине и сотрудничестве. Для связей между взрослыми Смит советовал добровольные отношения, подобные торговле, полагая, что «когда два человека торгуются между собой, это несомненно выгодно обоим»153. Поскольку индивид, «не склонный уважать закон и подчиняться гражданскому суду», не заслуживает привилегий гражданства, Смит основывал свою веру в сотрудничество предположением о том, что общество обеспечит, по большей части, чтобы его членами были самодисциплинированные люди154. Во вступлении я цитировал классическое предостережение Бёрка: «Общество не может существовать без власти, контролирующей волю и естественные инстинкты, и чем меньше такой власти внутри нас, тем больше ее должно быть извне. Извечным порядком вещей предопределено, что натуры неумеренные не могут быть свободными. Их собственные страсти куют им оковы»155. Это наблюдение мне представляется столь точным и важным, что я полагаю, его следовало бы называть Первым законом политической философии.

Начиная с классических либералов, таких как Адам Смит, и до современных либертарианцев, таких как Людвиг фон Мизес, политические философы признавали, что отношения между людьми, основанные на сотрудничестве и договоре — в противоположность отношениям, основанным на господстве и принуждении, — предполагают наличие независимых, управляющих собой действующих лиц. Либертарианский запрет на применение насилия не распространяется на отношения между определенными опекунами и лицами, от них зависящими, особенно младенцами, маленькими детьми и глубоко беспомощными инвалидами. Я начну с рассмотрения ситуации ребенка в семье и обществе, а затем рассмотрю проблему беспомощности.

В книге Экклезиаста (3: 1‒2) читаем: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать». У каждого есть время быть ребенком и зависеть от родителей, время быть взрослым, равным нашим родителям, и время, когда мы заботимся о них так, как они заботились о нас.