Веревочная баллада. Великий Лис

Постепенно все пересуды о Мытаре и похищении стихли, Оливье отдохнул, и цирк дал свое грандиозное шоу в последний день праздничных гуляний. Следующим утром Оливье зашел к отцу.

– У нас еще какие-то планы в этих краях? Мне кажется, мы уже приелись. И утомили всех проблемами, – улыбнулся Оли. – Куда собираемся?

Мастер Барте снял очки для работы с бумагами и отложил перо. Он устало потер веки и при этом так тяжело и протяжно вздохнул, что Оли напрягся.

– Присядь, – подозвал он.

– Не к добру, – скривился Оливье.

– Да, не к добру, – рассеянный взгляд Барте блуждал по комнате. – Пока тебя не было, случилось многое. Война разбушевалась не на шутку. Две провинции на юге пали. Король Норманн II объявил новый весенний призыв в армию. И он для всех мужчин, способных держать оружие.

Груз печали рухнул внутри Оли, как мешок с зерном, гулко и мягко: содержимое посыпалось через край. Оно пробиралось в его мечты, надежды и планы, чтобы однажды взрасти потерями, страданиями и горем. И он не хотел о них говорить, словно так он точно распрощается со счастливым будущим.

– Оли, я не буду трусом, – тихо и непреклонно сказал мастер Барте. – Я все решил, и парни из цирка согласились идти со мной.

– Война скоро закончится? – сдерживая слезы, спросил Оливье.

– Спроси Ле Гри. Что бы он и тебе ни ответил, – натянуто улыбнулся мастер Барте. – Оли, я не могу оставить тебя без присмотра и защиты. Случиться может всякое и со мной, и с Эскалотом. Мы поговорили с Юрбеном и Ле Гри, завтра мы отвезем вас в Трините.

Оливье поворачивал рычаг внутри себя, и механизм скрипел, он ржаво сопротивлялся, но был вынужден поддаться. Задник сцены с грохотом сменился. Массовка строевым шагом прошла мимо него под барабанную дробь. Отец с друзьями ушли вместе с хором.

– Вас с Розиной, – уточнил мастер Барте.

В Гормовой долине все долго прощались. Розина ревела всю дорогу и зашлась новым воем уже в поле. Их встретила ее семья и Верховная леди: она открыла для Оливье ворота. Трините повторял архитектурные формы замков прошлого, как Пальер-де-Клев, но очевидные новые мотивы вплетались в него – то гармонично, то причудливо, хотя скорее, сказочно. Оливье бы уделил ему больше времени в иных обстоятельствах, но стенания Розины и лицо отца, которое Оли старался впечатать в память, были важнее всего на свете. Сердце щемило, он сам не знал, как справиться с эмоциями, когда прощался с отцом.

– Не плачь, Оли, не плачь! – приговаривал мастер Барте, обнимая его, хотя и его глаза были на мокром месте. – Сколько бы ни длились наши испытания, ты меня жди. Я за тобой вернусь, когда все закончится. Дождись своего старика, слышишь? Ох, Оли!

На прощание отец подтолкнул его в спину, Оливье вошел в ворота Трините вместе с Розиной. Ненавистная война и любимый цирк остались позади.

Глава VI. Мэб и Мот

Для подсобки помещение было излишне просторно, а для комнаты – неприлично тесно. Живым марионеткам Оливье выделил собственное жилье: феи так уважительно относились к одушевленным слугам, что считали, будто им полагаются и свои апартаменты. В кукольном общежитии эти семеро таких разных персонажей научились уживаться только благодаря двум вещам: надежде и традиции. Они мечтали, что однажды их навыки снова пригодятся: одни ждали, когда Оливье откроет свой театр, другие – когда Розина уговорит его жить и творить в Трините, а третьи – что однажды у молодого мастера появятся дети. «Дети – это чудесно, в них можно оставить все свои чаяния и больше никуда с ними не спешить», – говорила Сола.

– Наседкины мысли, – недовольно кряхтел Женераль в ответ. – Если однажды этот мальчишка наплодит себе подобных… Страшно представить! Но что ж, придется заняться их воспитанием. Право же, пусти я все на самотек, увидим результат ничуть не лучше нынешнего! Право!

Все это были пустые разговоры. Оливье носа не показывал в Трините уже несколько месяцев. Розина да ее сестрицы с подругами были единственными гостями марионеток. Но им и всемером было недурно: как настоящие профессиональные актеры, они блюли свои ритуалы и порядок, со стороны, конечно, совсем на него не похожий. Вот и сейчас бешеная кукушка переполошила всех, вырвавшись из створок часов так же резко, как букет из шляпы фокусника. Серви́c, старый слуга Орсиньо, подскочил на месте, нервно озираясь вокруг в поисках своего монокля, а потом заголосил на всю комнату: «Семь часов! Время публичных чтений!». Прочие куклы отставили свои дела в сторону и уселись в круг. Орсиньо и Бацифаль принесли взятый в библиотеке Трините тяжеленный для них том старинных сказок и плюхнули его на стол, в открытом виде он даже свисал с краев столешницы. Сола уселась прямо на страницы, изящным жестом подвернув под себя подол платья.

– Благодарю. Я готова, – сказала она, и начала читать. – Мы продолжаем изучать собрание сочинений «Малахитовые сказки». И сегодня на очереди у нас «Чудесное зеркало».

– О-о-о, – протянул завороженный Бацифаль. – Мы ее так ждали. Это та, что нам рассказывала госпожа Розина, это про то…