Веревочная баллада. Великий Лис

Илия растерянно огляделся. Его напрягало общество семерых мужчин, облаченных для аудиенции – первые государственные лица в костюмах-тройках и рыцари в пальерской форме, в то время как сам он только и мог смущенно прикрывать пах ладонями. Не дождавшись ответа, лекарь сказал:

– Прошу вас, сир, вытяните руки вдоль тела.

Не желая затягивать процедуру или спорить в столь непрезентабельном виде, Илия выполнил просьбу.

– Благодарю, сир! Откройте рот. Так, так, прекрасно. Вытяните руки. Замечательно, а теперь присядьте на корточки…

– Профессор Оделл, я бы предпочел надеть хотя бы подштанники, прежде чем мы продолжим.

– Прошу, сир, еще минуту вашего времени! Я должен удостовериться, что вы в полном порядке, – главный лекарь мельком взглянул на Первого Советника.

Илия делал все, что просил доктор Оделл: приседал, трогал нос с закрытыми глазами, стоял на одной ноге. Главный лекарь поблагодарил его, раскланялся и обратился к государственникам, выстроившимся у окна.

– Джентльмены, его величество находится в здравии и прекрасной физической форме!

– Благодарю, доктор Оделл, – произнес Первый Советник, пока Илия торопил рыцарей, которые помогали ему облачаться, – сам он не имел права одеваться в присутствии подданных. – Ваше Величество, позвольте, ваш секретарь зачитает сводки и список дел на сегодня.

Сложно было сказать, чего набралось больше: новостей или знаков отличия, которые Тристан вешал на Илию. Они не были броскими или даже заметными, эти многозначительные мелочи: шнурок на рукояти меча Лоридаля, тонкая подвеска на перевязи, запонки с гербом, нашивка на внутренней стороне борта его мундира несли скрытые, тайные смыслы. Например, синяя лента, выглядывающая из-под галстука, означала, что король все еще скорбит о погибшей невесте и не ищет новую партию. У Тристана были такие же маленькие истории на его пальерской форме: адъютантский значок, ключ камергера и фиолетовая нарукавная повязка, отданная его возлюбленной Ронсенваль, которой давно уже не было в живых. Он говорил Илии: «Я тебя понимаю», – и король не сомневался, что так оно и есть.

А секретарь самозабвенно читал. Усидчивости Илии хватило на первые пункты, которые и были самыми важными из всего озвученного секретарем. Илия отметил для себя три: отец пишет, что его дипломатические усердия в Империи Кнуд не дают результата, он просит его озаботиться вопросом союза с Радожнами лично и что-то еще про военный совет в три часа дня. А потом его концентрация заблудилась в витиеватых описаниях аудиенций, посещений благотворительных домов и предложений развесить его портреты на трамвайных остановках. Илия всматривался в Первого Советника, который усердно косился в бумаги королевского секретаря и едва слышно мычал что-то наподобие «угу» или «не-а» прежде, чем чтец переходил к следующей повестке. За спиной Первого Советника разливался белый свет узкого высокого окна, местами разукрашенный витражным узором. Когда главный лекарь ушел к прочим старикам, Илия шепотом сказал пальерам: «У него вензеля витража вьются, как оленьи рога». Оркелуз скривил рот, сдерживая улыбку, а Гаро прищурился и подметил: «Больше похоже на уши». Тристан затянул на Илии галстук и прошипел: «Они нас услышат». Илия, стоявший спиной к государственным мужам, предположил: «И что, думаешь, обидятся и не будут больше приходить?». Оркелуз прыснул, но тут же сделал вид, что закашлялся. Король и оба рыцаря ехидно посмеивались, но Тристан их задора не разделял. Казалось, он один понимал серьезность происходящего: «Перестаньте».

– …репетицию обращения. Утвержденный текст речи сегодня вам принесут вместе с вечерней корреспонденцией, – закончил секретарь.

– Благодарю за доклад, джентльмены, – бросил Илия, не оборачиваясь. – Все свободны. Тристан, пригласите королеву.

Когда Лесли зашла в спальню, адъютант проверил, чтобы никто больше не дожидался короля в его покоях и приказал слугам проводить придворных.

– Лорд Первый Советник, позвольте обратиться, – нагнал он его почти у выхода из опустевшей приемной.

– Я вас слушаю, сэр Трувер, – тот остановился, но все еще был занят бумагами в дипломате. – Только прошу вас, недолго.

– Конечно, – кивнул Тристан и набрался духу для того, чтобы сказать. – Хотел уточнить, осведомлены ли вы о новопринятом официальном обращении к королю?

– Не понимаю вас… – он только на мгновение отвлекся от своей волокиты.

Тристан набрал воздуха в грудь. Он знал, что голос его должен быть тверд.

– К королю Илии I должно обращаться «Ваша Истинность» и в дальнейшем – «сир». Вы и еще ряд государственных служащих, вероятно, по привычке, говорите «Ваше Величество».

Первый Советник все же поднял взгляд. Его маленькие глаза, смотрящие поверх очков, придавали ему сходства с каким-то грызуном из детской книжки: будто бы кротом или землеройкой.

– Я вас понял, сэр Трувер. Что ж… Это вопрос очень долгий.

– Это очень важный вопрос, – не дал ему уйти ни от ответа, ни из покоев адъютант.