Верхний мир

– Ну, типа того – Я поковыряла морщинку на кожзамовом подлокотнике, которая под нужным углом напоминала складки на лбу у мопса. – А вы как думаете? – (что она там, интересно, пишет у себя в блокноте, пока я треплюсь?) – Я не про ваш обычный алгоритм ответа спрашиваю – мне реально интересны ваши мысли… и что вы чувствуете по поводу моих слов.

Она скрестила ноги и положила ручку сбоку от блокнота.

– Ты мне сейчас описываешь классическую коллизию между свободной волей и судьбой. – (Я прямо слышала, как она проговаривает про себя каждое слово, прежде чем выпустить наружу.) – Я до некоторой степени согласна с обеими сторонами. На этот счет есть симпатичная цитата: «Жизнь – это игра в карты; рука, которую тебе сдали, – это судьба; а как ты ее будешь разыгрывать – свободная воля». Я полагаю, что какой бы скверной жизнь ни была, она всегда дает тебе по меньшей мере несколько вариантов выбора. Даже если приходится заглянуть глубоко внутрь себя, чтобы их найти.

– Гм-м-м-м… – пробормотала я (заглянув глубоко внутрь себя, я все равно чувствовала, что ее слова – куча откровенного вздора… и, кстати, статистика была на моей стороне). – Слушайте, не будет безумным преувеличением сказать, что 98 % детей, родившихся в говняных ситуациях, вырастут и умрут все в том же самом говне. А 98 % людей, родившихся удачно, – сюрприз-сюрприз! – везунчиками и останутся.

Она поглядела на меня поверх очков.

– А остальные два процента?

– Вы че, серьезно?

– Можешь считать, что да, если хочешь. Или что я, наоборот, шучу. В таковом случае – будь так добра, подыграй мне.

– Ну, вот честно, кому на хрен сдались эти ваши два процента! Все хотят говорить только про эти два процента! Я вам черным по белому только что сказала, что у 98 % людей в мире никакого выбора нет. У 98 %! Какого хрена мы толкуем про два?!

У меня внутри все закипело – я и не противилась. Ничего из того, что она несла, с реальностью не билось, вообще никак. И с моей катящейся под уклон жизнью тоже. У меня был футбольный контракт почти в кармане. Тони с Поппи меня собирались удочерить. Я пахала в школе как проклятая, вышла на первые места по всем предметам, в которых была на последних. Совершенно незнакомый чувак вошел в мою жизнь и наоткрывал кучу всего про мою родную мать. А потом гребаные атомы столкнулись, и все опять развалилось! Как часовой стрелкой по циферблату, меня опять принесло туда, где мне всегда было самое место.

– Риа, большую часть того недолгого времени, которое мы провели с тобой вместе, я фокусировалась только на одном: как потихоньку разобрать по кирпичику тот стыд, который ты постоянно носишь в себе. И который очевидным образом связан с трудными ситуациями, пережитыми за все эти годы. Но сейчас ты кинулась в другую крайность – к вере в то, что мы живем в предопределенном мире, где нет ни выбора, ни надежды. Боюсь, эту точку зрения я поддержать не могу.

– И к чему же нас это приводит, доктор Анахера?

Она улыбнулась поддевке, но отвлекаться на нее не стала.

– Насколько я вижу, ты легко формулируешь концепции, о которых я даже не слышала, пока не пошла защищать докторскую. Я видела, как ты по сто раз чеканишь мяч вон там, на газоне, даже на него не глядя. Это просто пугает, насколько ты одаренная. И насколько многого могла бы в жизни добиться.

Доктор Эссо о чем-то подобном толковал в нашу последнюю встречу. Оба на фиг заразились одним и тем же слепым оптимизмом.

– Но? – спросила я.

Всегда же должно быть какое-то «но». Я, понятное дело, не бросалась на других девчонок в душевой, но и паинькой далеко не была.

Она посмотрела на меня с неожиданным страданием в глазах и вдруг стала возиться с девайсом в ухе.

– Черт, у тебя уже есть гарантированная работа, что тебе еще надо… – проворчала она себе под нос. – Если бы они еще платили вовремя…

Гаджет замигал красным, повторяя: «Не отключать вручную. Не отключать вручную», – достаточно громко, чтобы я тоже услышала. Еще два истерических бипа, и она опустила руки. Огонек погас.

– Уверена, ты уже знаешь, что делает эта штуковина, – она показала на «жучка» пальцем. – Это устройство на искусственном интеллекте с доступом к базе данных по миллиону терапевтических сессий вроде этой. Каждый раз, когда ты что-то говоришь, тера-бот подсказывает мне ответ – какие точно слова сказать, чтобы ты ушла отсюда не слишком печальная, но и не слишком счастливая.

Она расстегнула верхнюю пуговицу на блузке.

– За такой вот фристайл без аппарата я могу крепко схлопотать по рукам. Ты следуешь за моей мыслью?

Я так удивилась тому, как спокойно она об этом говорила, что забыла ответить.

Через секунду она продолжила.

– Если понимаешь, что я тебе говорю, просто кивни.

– Ага, понимаю, – подтвердила я в некоторой тревоге.