Верхом на ракете

— Десять секунд, Хэнк. Подходим быстро. Я сделаю для тебя снимки.

Я нацелил свой Hasselblad и начал щелкать. Снизу до меня донесся собственный отсчет Хэнка: «Три… два… один», а потом радостный вопль.

Мгновение спустя голова Хэнка показалась над полом летной палубы. Он широко улыбался.

— Я сейчас просто шикарно облегчился на этого ублюдка Кастро. Всегда хотел наложить на этого комми.

Каждый военный астронавт ненавидел «красных». Пули коммунистов стреляли в нас во Вьетнаме. Многим пришлось надолго расставаться с семьями, проходя службу на дальних заставах холодной войны. Хэнк осуществил свою маленькую месть, произведя на свет от имени всех американцев какашку на высоте 300 километров над этим клоуном-коммунякой. Хэнк высказал и следующее желание: «Черт, я хотел бы, чтобы мы оказались и над Тедом Кеннеди». Мистер Кеннеди избежал судьбы Кастро благодаря особенностям нашей орбиты. Единственными участками континентальной части США, над которыми мы пролетали, был крайний юг Техаса и Флорида. Наше наклонение орбиты — угол между плоскостью орбиты и экватором — фиксировало трассу в пределах между 28° северной и 28° южной широты.

В течение нескольких часов мы были погружены в документацию с целью вывести на орбиту наш первый спутник и его разгонный блок. Как и остальные, он предназначался для работы на орбите высотой 35 800 километров над земным экватором. На этой огромной высоте угловая скорость спутника соответствует вращению Земли, и земным наблюдателям он кажется неподвижно висящим в небе. На наземных станциях нашего контрагента спутниковые тарелки можно навести на спутник, и сама Земля при своем вращении будет его отслеживать.

Хаули наблюдал за операциями по запуску спутника по компьютерным экранам в передней части кабины, в то время как мы с Джуди работали над его освобождением от захватов с заднего поста. Мы открыли вновь солнцезащитные устройства, похожие на полог над коляской младенца, раскрутили полезный груз до 40 оборотов в минуту вокруг оси (для стабилизации в процессе работы двигателя при маневре вверх), а затем активировали переключатели, под действием которых аппарат освободился от «Дискавери»{36}. Орбитальная ступень вздрогнула, когда 4-тонная масса отделилась от нее.

Успешное отделение полезного груза усилило нашу эйфорию. Мы знали, что за нашими действиями наблюдает сотня очень критических глаз — и все они принадлежат нашим коллегам-астронавтам. Любой просчет будет на нашей совести. Астронавты злопамятны, как слоны, когда дело касается ошибок, допущенных экипажем.

После этого мы отдохнули за ужином из обезвоженных креветок, пирожков с мясом и овощей. Еда была упакована в пластиковые тарелки и заливалась водой из наших топливных элементов{37}. После того как я чуть не прожег дыру в пищеводе, проглотив комочек неправильно разведенного в воде порошка хрена, я научился смешивать пищу и воду немного дольше. Вода из топливных элементов использовалась также для питья. Она подавалась в пластиковые контейнеры, некоторые из которых содержали различные ароматизирующие порошки (включая танг). Поскольку в невесомости жидкость не может литься, напитки следовало высасывать через трубочку. Я быстро научился не пить чистую воду. Йод использовался как обеззараживающее средство, так что вода была подкрашена в желтый цвет и пахла этим химикатом. Хотя мы питались намного лучше первых астронавтов, которым приходилось выдавливать еду из туб, я все же мечтал о том дне, когда инженеры-пищевики в NASA придумают дегидратированное пиво и пиццу.

Прибравшись и посетив по очереди туалет, мы приготовились ко сну. У нас не было специального посменного графика, все спали в одно и то же время. Мы зависели от системы предупреждения и оповещения «Дискавери», которая должна была разбудить нас, если случится что-нибудь плохое. У каждого из нас было спальное место — мешки, прикрепляемые к стене, в которые мы залезали и закрывали на молнию. Никакого частного пространства не предусматривалось — как летучие мыши в пещере, мы укладывались рядом, щека к щеке, на средней палубе. Мы спали внизу, потому что там не было окон и казалось темнее и прохладнее, чем вверху, на летной палубе.

Вплыв в свой мешок, я присоединил свой голос к хору, жалующемуся на сильные боли в спине. В невесомости позвонки слегка раздвигаются, так что рост человека увеличивается на 3–5 сантиметров. При этом мышцы в нижней части спины испытывают значительное и болезненное напряжение. Это ощущение беспокоило всех нас, кроме Джуди. Почему она оказалась нечувствительной, я не имел представления, но она вскоре устала от наших жалоб и использовала свое преимущество: «Наверно, я первая женщина в истории, которая легла в постель с пятью мужчинами, и у всех у них болит спина».