Верхом на раторне

— Почти столько же, сколько ты была в обмороке. Несколько минут. У тебя вся жизнь такая насыщенная?

— Более или менее, и я всё ещё должна помочь своему брату.

— Сначала отдохни. Побудь со мной.

Она вдруг заметила его руку у себя на талии, поддерживающую её. Было так хорошо к кому-нибудь прислониться.

Ох, коснись меня снова…

— Здесь теперь так тихо, — сказал он, — и безопасно, по крайней мере, пока не рухнул потолок. Останься. Я никогда прежде не встречал кого-нибудь вроде тебя.

На мгновение она прельстилась этим. Она тоже никогда не встречала никого наподобие него, и ей никогда так не льстили. Он, несомненно, имел привлекательную внешность и действительно был очень красивым.

Норф и Ардет, Ардет и Норф, кружатся, кружатся…

— Нет. — Она освободилась от его объятий. — Оставайся здесь, если хочешь. Я иду.

— Ты не сможешь помочь, — позвал он сзади.

Она приостановилась на лестнице. — Тогда я помешаю. У меня это хорошо получается.

Её первым впечатлением от обеденного зала было: хаос. Толпа кадетов прорвалась сюда из гостиной, но сейчас уже никто не дрался и сильно не шумел, было слышно только шарканье и царапанье ног по полу. Для лучшего обзора она вскарабкалась на стол, зацепившись носком сапога и чуть не растянувшись среди глиняной посуды. У неё был слишком длинный день. Норф и Ардет, Ардет и Норф всё кружились друг вокруг друга, как в жутком танце, глаза остекленели, лица подёргиваются, как будто им приснился плохой сон. Наверху потолок волновался и скрипел в деревянном шторме. Джейм со вздохом выругалась. Она уже наблюдала нечто подобное, на главной площади Рестомира, во время великой попойки Калдана. Когда лорд полностью терял контроль над ситуацией, это плохо действовало на связанных с ним кендаров, а эти кадеты были не больше, чем просто детьми. Она прохромала через весь стол, спрыгнула на пол и выскользнула в зал.

Стража Ардета колотила в главный вход, косяки которого, казалось, наглухо срослись с дверью. Милорд Ардет не хотел, чтобы его беспокоили.

Шиповник Железный Шип застряла на середине лестницы, вися на перилах. Кровь, темно-красная, как и её волосы, бежала вниз по лицу из разбитой губы, и кто-то вырвал малахитовую серёжку из её уха. Она качнулась из стороны в сторону, чтобы преградить Джейм дорогу, её зелёные глаза были мрачными, а взор потерянным.

— Он спас меня от Каинрона. Привязал меня. Я — его, хотя я думаю, что нет хайборна достаточно глупого, чтобы доверять мне. Тебе я не доверяю. Ты только причинишь ему боль.

Джейм мигнула. — Но послушай, — начала она, а затем остановилась. На это не было времени. Она проскользнула под рукой Шиповник и поднялась по лестнице.

На верху стоял в ожидании Шет Острый Язык, комендант Тентира.

— Итак, девушка, — сказал он со слабой улыбкой, — вот и мы. Мой лорд Каинрон тебя побаивается. И я начинаю понимать, почему. Ты всегда такая… э… разрушительная?

За его спиной была дверь, а за этой дверью её брат боролся за свою жизнь.

— Сделайте что-нибудь! — закричала она.

— Зачем?

За ней появился Тиммон. Комендант проигнорировал его. Как и Джейм.

— Вы позволите им уничтожить друг друга?

— Почему бы и нет?

На мгновение она увидела в нем Каинрона, врага и её дома и дома Ардета; но в его поведении было и нечто другое, хладнокровная оценка силы и власти.

— Итак, какому же типу верховного лорда может понадобиться моя помощь? — вежливо сказал ей высокий рандон. — Если он настолько слаб, чтобы пасть, то быть может так будет лучше для всего Кенцирата, как ты думаешь?

На мгновение она задумалась об этом: что бы случилось с Тремя Народами, если бы их верховный лорд оказался слишком слабым, чтобы вести их? У Тори были слабости, это несомненно. Предположим, что, в конечном счёте, он так и не сможет преодолеть их. Тогда бы Кенцират пал, и это стало бы концом их мира.

Нет.

— Лорд Каинрон силён, — ответила она, — но сила это ещё не всё. Есть ещё сочувствие, справедливость и честь.

За её спиной тяжёлое дыхание Тиммона перешло в кашель.

Комендант внимательно изучал её, глаза чуть прикрыты и загадочны. Она ответила сердитым взглядом. Её ещё не приходилось говорить такие вещи подобным людям, но она сделала это, и не собирается теперь изображать кролика перед этим ястребом.

Он склонил голову и уступил дорогу.

— Позволь мне, — сказал Тиммон, пролезая мимо неё. — Это, в конце концов, мои покои. — Но дверь не открылась.

— Заперто, — сказал он с плохо скрытым облегчением.

Джейм положила руку на засов. Нет, он не был заперт. Но ниже, волокна древесины связали вмести дверь, косяк и перемычку между ними, как будто они срослись вместе, оставив между собой только узкую трещину.