Вернадский. Дневники 1917-1921.

Еду с солдатами, захватившими первый класс. Мне кажется, кроме меня, не сел никто, и я сел за 20 р. На запасном пути с целым рядом похождений.

В купе набилось около 8 чел[овек], в коридорах сплошная толпа, едут на буферах. Все солдаты почти сплошь. И так идут поезда сплошь. В следующем за нами (через 1/2 часа) поезде уже драка, сломаны стекла... Кондуктора скрылись. Я еду на верхней полке относительно спокойно. Впечатление от разговоров чрезвычайно тяжелое. Темная Русь и Русь гибнущая – при стремлении к свободе Русь рабская. В разговорах сплошь без нужды всякие срамные выражения. Некоторые (солдат еврей) за каждым словом любимое ужасное русское ругательство матерщиной. И в общем это привычка – ничего скверного помимо этих аксессуаров не говорили. Вагоны загажены; до Орла почти – до утра приходилось пользоваться на ходу открытым окошком для того, чтобы помочиться. Один солдат за другим так делал... В общем два типа солдат – солдаты-торговцы, приезжающие даром продавать муку и овес, мешочники, ведущие торговлю, и солдаты, отпущенные на время или навсегда. Разговоры очень интересные, но в общем безотрадные: о наживе – дешево купить, дорого продать. Это вот стремление к наживе очень сильно. Есть и привычки, которые не допускаются нами,— всюду ищут белый хлеб, дают за яблоко 50 коп., чай с сахаром и вприкуску. Вдвоем в Москве обедали за 10 руб. и т. д.

Другая тема – украинцы—русские, невозможность дружного сожительства; разговор о дороговизне; разговор об отдании чести; об офицерах, которые сами виноваты за то, что случилось; о перемирии и мире. Здесь чрезвычайно смутные представления: мир без аннексий, немец всё вернет назад. Но наряду с этим несомненно сознание общерусского несчастья. Россия гибнет, может случиться, что мы будем воевать с немцами, которые заставят русских сражаться. Один умный солдат, читавший, но не очень грамотный, сделавший еще японскую войну, столяр и токарь из Славянска, ставил вопрос ясно. Сейчас солдатское житье – счастье – это не надолго. Солдат обнаглел, среди него выдвинулись плохие элементы, и кончится это все благодаря анархии возвратом к прежнему. Виноват Николай II и министры. Должны были уступить первой Думе, которая по составу была недурная. А теперь грозит безработица, будут грабить, а потом резаться из-за награбленного. «Рок ужасный» нам приходится переживать. Другой солдат говорил, что Россия стала, как Сербия, слабая. В мир и верят, и не верят. Разговор о продаже Камчатки американцам за 50 миллиардов – было в газетах. Что будет – неясно, но будет скверно. Очень тяжелая атмосфера самосудов: все за них, хотя все рассказывают многочисленные случаи убийств невинных. Но другого средства против воровства и разбоев не знают. Очень характерно, что о социализме и т. п. не говорят. Раз был разговор о большевизме, указывали на то, что очень горячо ругают Ленина, Троцкого, но им не Ленин – Троцкий, а надо верить только Советам; рядом в коридоре была политпропаганда, и потом этого солдата большевика-пропагатора подозревали в попытке кражи. Слово «социалист» употребляли с насмешкой.

В то же время один солдат доказывал мешочникам, что они кормят буржуев, а потом другой говорил о модном слове «буржуй», которого употребляют без смысла и толка. О религии и о чем-нибудь высоком нет разговора, и после церквей произносят сейчас же обычные похабные присказки. Впечатление \…\ все глубже, глубже проникает в ближайшее будущее этого народа. М[ожет] б[ыть], без этики и вопроса этики берет верный путь... (ИР ЦНБ ЛИ Украины. Ф. 260. Д. 758. Л. 1-4).

Из протокола заседания (XIV) Физико-математического отделения Российской Академии наук от 22 ноября 1917 г.

§ 471. От имени академика В. И. Вернадского читано: «Ввиду состояния своего здоровья, отправляясь на юг, прошу дать мне командировку, так как я там буду заканчивать свои работы, здесь начатые. Сроком до 1 января 1918 года. Если нельзя дать мне командировку, то прошу дать отпуск.

Заведование Геологическим и Минералогическим Музеем и Минералогическим его Отделением передаю на это время академику Н. И. Андрусову».

Положено: Командировать, о чем сообщить в Правление для возбуждения соответствующего ходатайства перед Президентом и сообщить академику Н. И. Андрусову.

Из воспоминаний Н. Е. Вернадской