Читаем Вернадский. Дневники 1917-1921. полностью

Заходил Н. Пр. Васил[енко]. Озабочен возможностью соuр-d’état со стороны Национ[ального] Союза (по его мнению, на немецкие деньги). Советовался, выступать ли. Нынешнее министерство подставное. Палтов говорил, что они будут его занимать мелочами. Политика сейчас у гетмана. Кем? Какая игра? Немцы не очень надежны. Союзники далеко. Сегодня в «Вiдродж[eннi]» призыв – в связи с выступлением галичан, а м[ожет] б[ыть], для захвата здесь? Наряду с этим растет русское настроение.

Был в университете, в лектории.

Заходил Вл. Андр. Оболенский. Он смущен учредительным собр[анием] Германии. Разделяет чувство сегодняшней статьи Милюкова в «Рус[ском] голосе» 205. Как бы не очень далеко. С ним по поводу монархии и федерации. Федерация его пугает. Политику М[илюкова] с монархией он не понимает. Вчера М[илюков] мне ее определил: для рус[ского] нар[ода] или монархия, или анархия, это поймут и союзники.

Заходил Есьманский в связи с Акад[емией] н[аук] о своем проекте исследования угля. Встретил Крымского, который шел ко мне. Зашли в лабораторию. Об Академии. Необходимо спешить (по Кр[ымскому]), пусть потом гетман слетит. Вас[иленко] тоже настаивает скорей провести ассигновку.

С Крымским об истории укр[аинской] литературы — восстановлении дошевченковской XIX стол.

Вечером пошел было на заседание тургеневское в университете. Толпы народа.

«Культурная демонстрация» (Л. Добровольский). Масса знакомых, которых не узнаю – Л. Добровольский, Личков с невестой, Довнар-Запольский, Павловский и т. д. Вернулся, т.к. слишком тесно. Читали в 4 аудиториях. Но выдающихся людей нет. Их вообще мало.

И дома – Кун, Д. Старынкевич, Ирина Стар[ынкевич] (с ней о работе), Ниночкины товарки, Така живет. С Ниночкой обо всем.

Так дорога ее умная и хорошая головка. Написал Оболенским письма Н. И. Андрусову и Георгию [Вернадскому].

13.XI

Время быстро летит. И ничего не успеваю сделать. Устаю больше, чем прежде. Сегодня работал над жив[ым] веществом, закончил 3-ю лекцию по геохимии. Читал газеты, Лаппо-Данилевского о методол[огии] («Изв[естия] Ак[адемии] н[аук]»)206, ряд статей в «Handbuch der Biochemie» Oppenheimer’a, Бростан (о моллюсках в «Jorn[al] of physiolog[y]»).

Сейчас как будто паника перед большев[иками] уменьшается, хотя неясно настроение немецких войск. Здесь очень многие считают условия союзников жестокими (Василенко, Б. Личков). Я считаю их правильными. Как-то после случившсгося у австрийцев и немцев менее совестно за своих.

Утром был А. А. Яната. Не очень он умный, и чувствуется отсутствие школы. Но я ценю его как человека, стремящегося к работе, и мне его работы над Яйлой нравятся207. Фомин более суров в приговорах. С ним об ученом ком[итете] и о подготовляемой им работе по библиографии естествознания на Украине.

В телефон с Ник. Прок. [Василенко] о заседании в связи с федерализмом. Мне кажется, уже опоздано? События растут быстро, и я думаю, воссоздание России опередит ожидание? Несомненно сейчас все совершается быстрее, чем все ожидали.

Сегодня Мил[юков] уехал в Яссы; я не успел с ним переговорить о Константиноп[ольском] археол[огическом] институте.

Был у Чарныша. Согласился быть председателем уч[еного] ком[итета]. Выговорил большую свободу. Знаю, что придется считаться при воссоздании России с сторонниками единого центрального комитета – но, мне кажется, необходимо сильно увеличивать и делать более мощными местные центры. Если, как думается, в Германии – при полном поражении – будет легче революционное движение в значительной мере этому будут способствовать местные центры. Разговор с Бурлаковым о ботанич[еском] саде. Монахи Лавры идут назад. По телефону о том же с Вотчалом.

Дома застал, вернувшись к обеду, массу народа – Родичевых, В. В. Куна, Нюсю Герценштейн (Левицкую) с матерью, Добровольских, Таку, пришла еще М.К. Павловская, Володя Жедринский. С Нюсей разговор о работе у меня химической, в связи с живым веществом. Она. по-видимому, хочет работы по прикладной химии.

В университете с Б. Личковым по делам Комиссии. Заходил к Косоногову: о физич[еском] институте Академии208, научной работе, подборе книг для Национ[альной] библиотеки.

Заходил в Национ [альную] библиотеку; там все медленно.

Перфецкий неудачный секретарь. С В. Модзалевским209 большой разговор о принятии им работы в акад[емии] (канцел[ярия] непр[еменного] секретаря и работа [по] биограф[ическому] словарю).

С Стебницким в связи с Ком иссией] и Акад[емией]. Он обещал переговорить с Государственным] Секр[етарем], чтобы двинуть дело. М[ожет] б[ыть], завтра назначение? Впечатление о нем: как министре, слабое.

Вечером с Ниночкой. Были Жедринские. Модзалевский был, не застал – принес письмо Орлова о Геодезич[еском] институте. Не мог созвониться. Надеюсь, удастся провести.

Телеграмма от Пучковского. К сожалению, Ветерин[арный] инст[итут] не прошел... Письмо от Гули из Симферополя – после долгого промежутка. Новый научный центр создается210.

16.ХII.[1]918, утро

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное