Верная

«Наркотики. Ужасный, болезненный секс, который, как я теперь понимаю, был наказанием за совершенное зло. Думаю, я это заслужила. Предала Бена Минка. Ни разу не призналась, что любила его. Адюльтер с Харпером, когда его жена, которая гораздо лучше меня, была беременна. Кража трех собак и одной кошки. Была плохой дочерью. Была плохим человеком. Украла жизнь у Хелен».

Через несколько недель Шелби получила почтовую открытку. Она была засунута в металлический почтовый ящик в шумном холле здания. Люди оставляли там зонтики и газеты, туда же бросали рекламу доставки еды и тату-салона на Бродвее. В первую минуту Шелби подумала, что открытку прислал ее анонимный корреспондент, но потом вспомнила: тот не знает, где она живет теперь, и может писать ей только на адрес матери.

Оказалось, открытку написал Тедди. Она поняла, что это хороший знак и в то же время сигнал бедствия из городка близ Олбани. Шелби стояла в холле, не могла дождаться, когда поднимется к себе в квартиру, чтобы прочитать ее. На открытке фотография школы на фоне ослепительно-голубого неба и зеленой лужайки, явно приукрашенных компьютерной магией. На обороте Тедди написал небрежным почерком: «Я по-прежнему не верю, что вы были настолько плохой. Спасибо за письмо». Рядом с подписью он нарисовал улыбающуюся рожицу, словно по-прежнему остался ребенком, за которым присматривала Шелби. Тогда он не доставлял ей никаких хлопот: безропотно отправлялся в школу, заботился о брате, который видел чудовищ на углу улицы, когда Тедди пробегал мимо, даже их не заметив.

Глава 10

В яичном супе, доставленном из китайского ресторана «Хунань», оказалась кровь. Шелби разглядела в этом дурной знак. Ничего хорошего тут быть не могло. На дне мешка она нашла два печенья с предсказанием судьбы. Шелби бросила их в свой контейнер для печенья. У нее было такое ощущение, что они предвещают несчастье.

– Это не кровь, – сказал владелец заведения Шинь Мэ, когда Шелби позвонила в ресторан с жалобой. – Это соевый соус.

Но через день после доставки супа ей позвонил отец, который нечасто пользовался телефоном, а уж с Шелби разговаривал и вовсе реже. Он не владеет искусством беседы. Шелби пробирала дрожь. Некоторое время назад у нее возникло чувство, что мать избегает ее. Сью оказывалась занята всякий раз, когда Шелби хотела нанести визит. Мать говорила, что, мол, скоро они увидятся, а потом вновь отменяла встречу. Так продолжалось уже около двух месяцев.

– Нужно, чтобы ты приехала домой, – сказал Шелби отец. Когда она спросила: «Зачем?» – он дал уклончивый ответ: – Твоя мама нуждается в тебе, – и это все.

– Есть срочная необходимость?

Шелби внутренне была готова услышать, что разразилась какая-то трагедия. Слишком уж она была счастлива в последнее время. Что-то должно было опустить ее с небес на землю.

– Думаю, что да.

Теперь Шелби знала точно, что в супе был вовсе не соевый соус, а кровь, предвещавшая беду. Она была рада, что тогда вылила суп в раковину. Мать не хотела, чтобы дочь видела ее, потому что случилось нечто ужасное. Шелби было жаль, что она не могла позвонить Бену и обсудить с ним свои страхи: она знала, что их пути разошлись навсегда. Шелби поняла это в тот момент, когда Бен вошел в ресторан, и она увидела панический страх в его глазах.

Шелби на скорую руку собрала рюкзак, а двух маленьких собак поместила в большую сумку. Надела темные очки и схватила трость, купленную в Челси на барахолке. Имея ее с собой, она сможет сказать, что Пабло – собака-поводырь, если кто-то пристанет к ним в поезде. К счастью, контролер пробил билет, даже не взглянув на Шелби.

От станции до родительского дома Шелби доехала на такси. Отец высматривал ее, стоя на крыльце. Они давно отдалились друг от друга, и он никогда так ее не ждал, поэтому она догадалась, что ситуация хуже, чем она себе представляла. Отец даже не сетовал, что она привезла собак. Может быть, он и изменяет матери Шелби, но Сью – его жена, и ему было явно трудно выдавить из себя слова правды. Наконец он сделал это: у Сью рак легких в четвертой стадии. Родители решили не сообщать эту новость Шелби, чтобы избавить ее от тяжких мыслей, пусть даже она уже взрослая женщина и выпускница колледжа. Они так поступили, думая, что у Шелби хрупкая психика, о чем свидетельствовал ее нервный срыв в юности.

Шелби сидела на веранде и рыдала, закрыв лицо руками. Отец зажег сигарету, хотя бросил курить пять лет назад.

– Заболеешь от этого раком, – напугала его Шелби. Они оба на мгновение засмеялись, а потом Шелби вновь начинала плакать.

– Пойдем. Возьми себя в руки, – сказал Дэн Ричмонд. – Мама в спальне.

Шелби вытерла нос рукавом.