Верность

– Ну да. Правда, недолго… Погоди. – Мэлин остановилась и удивленно посмотрела на меня. Я поморщилась от боли в животе. – А ты не знала?

– Нет, – выдавила я, резко тряхнув головой, чтобы прогнать озноб.

– Боже мой. Грейс, прости, – с искренним огорчением сказала Мэлин. – Я думала, ты знаешь.

Как бы я ни старалась заставить себя рассуждать логично, мне было не отделаться от ощущения, что меня ударили прямо в сердце.

Хейден был близок с Мэлин?

Почему же он мне не сказал?

Я уже собиралась продолжить разговор, когда лагерь потряс мощный взрыв. На меня подействовал не столько он, сколько испуганные вопли обитателей. В темном небе вспыхнул огненный столб, ярко осветив часть Блэкуинга. В панике я озиралась по сторонам, выискивая причину катастрофы. Вокруг возрастала паника.

– Хейден! – вырвалось у меня.

Бросив коробки, я понеслась в сторону взрыва. Жаркое дыхание огня ощущалось даже на расстоянии.

– Грейс, постой! – крикнула Мэлин, но я даже не оглянулась.

Я лавировала между испуганными людьми, мчащимися навстречу. Отовсюду слышались сердитые выкрики. Потом я услышала выстрелы, что только усилило мою панику. Я вглядывалась в лицо каждого бегущего – вдруг это Хейден? Но он как сквозь землю провалился.

Выстрелы, треск огня и испуганные крики слились в один отвратительный гул, от которого гудел и дрожал воздух. Привычного ритма лагерной жизни как не бывало. Я неслась мимо плачущих детей, испуганно сжавшихся матерей и разъяренных отцов, потрясающих оружием. Блэкуинг охватил нарастающий хаос, а Хейден так и не появлялся.

Боковым зрением я увидела человека, бегущего в мою сторону. Никак это Хейден? Нет, не он. Человек распластался на земле. Я узнала его, но не подбежала, чтобы спросить, не видел ли он Хейдена. Этот человек был из лагеря, который я предала ради спасения Блэкуинга.

Он был из Грейстоуна. Один из участников атаки на Блэкуинг.

Это оно.

Наконец это случилось.

Война началась, а я нигде не могла отыскать Хейдена.

Как это было

Мать Хейдена. Вечер, ночь, утро… смерть

Телевизор в гостиной продолжал бубнить. Я подняла на руки изрядно уставшего сына. Мышцы рук сразу же напряглись. Они все еще не могли приспособиться к изменившемуся весу пятилетнего человечка. Иногда мне не верилось, что в свои двадцать восемь я уже была матерью пятилетнего сына. Казалось, войду к нему в комнату и увижу спящего младенца. Но передо мной был быстро растущий, здоровый ребенок.

Не только здоровый. Он был еще и сильным. Он любил играть с ребятами постарше и в свои пять лет почти ни в чем им не уступал. Отец устраивал с ним борцовские «поединки», позволяя побеждать и восхищаясь силой сына. Однако наш сын отличался не только физической силой. Сильной стороной его характера была доброта. Он поддерживал сверстников, не умевших за себя постоять, и предлагал дружбу тем, с кем никто не хотел дружить. Наш сын был не по годам умен. Помню, учителя часто хвалили его за умение схватывать на лету, отмечая его смекалку и наблюдательность.

Сейчас ему было негде учиться. И не только ему.

Ровное дыхание сына согревало мне плечо, возвращая в день сегодняшний. Сонный, он совсем обмяк, и казалось, я несу не ребенка, а мешок. Я поднялась на второй этаж, где находилась его комната. Звук включенного телевизора сюда не долетал, но напряжение после очередного выпуска новостей осталось. За несколько лет мы привыкли, что события в мире лишь настораживали и пугали. В последние месяцы это заметно усугубилось.

Я уложила Хейдена в кроватку. Он уже спал крепким сном. Кроватка стала ему мала, и, когда он вытягивался во весь рост, ступни вылезали наружу. Скоро придется где-то искать ему кровать побольше.

Я укрыла сына, подоткнула одеяло. Его темные волосы разметались по подушке. Губы были чуть приоткрыты. Он сладко посапывал. Даже путешествие на второй этаж не нарушило его сна. Я смотрела на него и улыбалась, благодаря судьбу и гордясь тем, что этот потрясающий, замечательный мальчишка – мой сын.

Потом я наклонилась и нежно поцеловала его в макушку, отвела с лица темные прядки и прошептала слова, которые он уже не слышал:

– Мамочка любит тебя, Хейден.

Я еще раз улыбнулась и тихо вышла, стараясь не разбудить его. Спустившись, я увидела в коридоре мужа. Я привыкла к озабоченному выражению его лица. Слишком многое в нашей действительности давило на его плечи. Но сейчас он был откровенно встревожен.

– Что случилось? – спросила я.

Его тревога мигом передалась и мне.

– Очередной выпуск новостей, – угрюмо ответил он, пристально глядя на меня. – Думаю, тебе стоит послушать самой.

Я нервно сглотнула и быстро подошла к нему. Муж сжал мою руку и толкнул дверь гостиной. Телевизионные программы теперь почти сплошь состояли из выпусков новостей.