Верность

Вопреки попыткам держаться стойко и говорить твердо, мой голос звучал слабо. У Хейдена дернулась челюсть. Он стиснул зубы, продолжая смотреть мне в глаза.

– Ты сделала неверный выбор, – сухо заявил он.

Эти слова проняли меня до мозга костей, по жилам растекся холод.

– Я так не считаю, – с отчаянием, почти шепотом произнесла я.

Я сделала еще шаг и на мгновение обрадовалась, когда он не отступил. Сердце яростно ударялось о грудную клетку. Мне было не оторвать взгляда от Хейдена. Он стоял, плотно скрестив руки, словно защищаясь от меня. Его холодный взгляд встретился с моим – смятенным и беззащитным.

– Я хочу остаться в Блэкуинге, с тобой. Я не хочу возвращаться в Грейстоун.

Я говорила чистую правду. От наплыва эмоций у меня сдавило горло, отчего я говорила с трудом, и то почти шепотом.

Какой разительный контраст был сейчас между нами! Хейден, холодный как камень, сокрушающий мне сердце каждым жестким словом. И я… совсем ослабевшая. Я безуспешно пыталась цепляться за свою силу, но казалось: еще немного, и я просто рухну на землю.

– Ты возвращаешься домой, – все тем же тоном повторил он. – Это не обсуждается.

Я дерзко качнула головой:

– Хейден, я не могу вернуться в Грейстоун. Я люб…

– Не смей! – рявкнул он, в который раз оборвав меня.

На его лице мелькнул какой-то проблеск эмоций, и тут же оно снова окаменело. Когда он продолжил, его голос звучал с убийственным спокойствием и неимоверным напряжением.

– Не смей мне этого говорить.

– Я не хочу расставаться с тобой. Не знаю, по какой причине ты все это затеял, но зато я знаю, что думаешь ты совсем по-другому… Ты прогоняешь меня вопреки своему желанию, – сказала я, молясь, чтобы мои слова оказались правдой.

В лице Хейдена ничего не изменилось. Оно оставалось таким же холодным, а искорка эмоций – не померещилась ли она мне? – давно исчезла.

– Говорю тебе в последний раз: уходи.

Меня пробрала сильнейшая дрожь. Начавшись в ногах, она двигалась вверх, овладевая всем моим существом. Сердце уже не колотилось. Оно жалко ухало. Каждое слово Хейдена пронзало мое сердце, будто кинжал, пока оно не превратилось в окровавленный, ни на что не годный комок.

Я не могла шевельнуться. Грудь давило от каждой попытки вдохнуть. Я ошеломленно смотрела на Хейдена, не веря своим глазам. Я была раздавлена и растоптана, но это не вызвало у него ни малейшего сочувствия. Вдруг он шевельнулся – сунул руку за пояс шортов. Нас разделяла пара футов, когда я вдруг увидела дуло пистолета, нацеленного мне прямо в сердце.

К смятению и чувству нереальности происходящего добавилась злость.

– Грейс, я не шучу. Уходи. Не тяни время.

Хейден стал почти неузнаваем. Даже глаза стали другими. Я впервые столкнулась с этой стороной его личности. Передо мной был холодный, жестокий и невероятно опасный противник, от которого в любое мгновение можно ожидать чего угодно. Хейден, которого я знала и любила, никогда бы не наставил на меня пистолет. И тем не менее… оружие смотрело на меня.

– Ты не выстрелишь, – сказала я, хотя и не столь уверенно, как намеревалась.

Я и здесь ошиблась. Послышались холодные металлические щелчки: большим пальцем он проворно загонял патроны в обойму.

Этот человек не был моим Хейденом.

– Можешь проверить.

Что-то горячее и мокрое обожгло мне щеку. Это была слеза. Я и не заметила, как она скатилась. Говорить нам было не о чем. Он ясно показывал, что больше не желает видеть меня рядом, а если я продолжу упрямиться, не преминет и застрелить. Под его немигающим взглядом я лишь покачала головой. Потом шагнула назад – со спазмом в горле и абсолютно разбитым сердцем.

– Попрощайся за меня с Герком. Хорошо?

По его лицу пробежала едва заметная искра чувства, которую тут же притушил его холодный взгляд. Я повернулась к нему спиной и на дрожащих ногах побрела в Грейстоун. Окровавленный комок, прежде бывший моим сердцем, остался валяться на земле, возле его ног, поскольку другого места для моего сердца не было.

Глава 14. Агония

Хейден

Это была агония.

Мучительная, душераздирающая боль.

Другие слова не смогли бы выразить мои нынешние ощущения и были бы пустым сотрясанием воздуха. Я поступил так по осознанной необходимости. И только тогда, совершенно шокированная, с разбитым сердцем, она отвернулась и произнесла слова, которые раскаленным прутом прожгли меня насквозь.

«Попрощайся за меня с Герком. Хорошо?»

Она швырнула мне в лицо наше обещание всегда прощаться друг с другом. Ей хотелось проверить, способен ли я чувствовать боль; хотелось докопаться до обломков моей человечности. А они оставались во мне, невзирая на все попытки загородиться внешней холодностью. Что ж, ей это удалось. Слова Грейс звучали так, будто она обращалась к чужому человеку. Тот, кто привык заботиться о ней, учитывая каждую мелочь, исчез, а в его тело вселился другой. Я был для нее чужаком. Мои жесткие слова и бессердечное поведение сделали то, чего я и добивался: отпугнули Грейс от меня.