Верность

Решив пойти другой дорогой, Маргерита оставила за спиной корсо Порта Романа и свернула в улочку, которая вела к церквушке Сан-Калимеро с ее звездчатыми сводами. Сбоку к церкви примостились муралы с Габером и Янначчи: нет, это никак не повлияло на ее брак. Она до мелочей помнила, что делала в тот вечер, вернувшись домой от Андреа: она была осторожной и слегка напуганной. Легла на диван с чувством полного опустошения. Недоверие вернулось к ней утром следующего дня – проснувшись, она повторила себе: я это сделала. Немного свыклась с этой мыслью на дне рождения Лоретты, вызывая в памяти вчерашние сцены. Она мастурбировала, думая о нерешительности Андреа, сочетавшейся с брутальностью: будто ей пришлось его уговаривать. Долго она не могла забыть тяжесть навалившегося на нее тела, в этой тяжести был и ее брак. Теперь она бережно относилась ко многим мелочам: к сексуальным порывам Карло и его нежности, к дурачествам, когда он ее смешил. Только на мгновенье ей показалось, что она отреклась от всего этого. Ведь по сути она была дочкой женщины, которая не только штопала чужие дыры, но и латала свои собственные.

Тут ее накрыло беспокойство о матери – сломанное бедро, какие это может иметь последствия? Когда Маргерита миновала мурал с Габером, ей стало страшно. Она просунула руку под пальто и положила себе на живот – туда, куда обычно загоняла все дурные предчувствия. Так, с рукой на животе, она дошла до парка Равицца. Андреа всегда работал на траве под двумя соснами, у кромки асфальтированной дорожки. На скамейке лежали гантели, боксерская «лапа» и сумка с гимнастическими резинками. Сейчас он занимался с девушкой, показывал упражнение на растяжку; девушка кивнула и, взяв хороший темп, побежала по полю. Андреа двинулся следом. Он научился эффектно преподносить свои боксерские плечи, а длинная борода придавала ему серьезный вид. Он не сразу заметил Маргериту, а когда разглядел ее под фонарем и заторопился навстречу, то понял, что она чуть ли не плачет. Положив руку ей на макушку, привлек к себе; каждый раз, обнимая ее, он боялся, что не сможет этого сделать. Потом поинтересовался здоровьем Анны.

– Все из-за тех чертовых ступенек в моем доме.

Андреа подождал, пока ученица сделает круг, потом попросил пробежать еще два. Тем временем Маргерита объяснила ему, что ожидает Анну. Операция, реабилитация то ли дома, то ли в больнице, лекарства, и еще неизвестно, сколько времени уйдет на восстановление. Маргерита рукой коснулась его шеи.

– Ничего себе! – сказала она. – Все твои дикие тренировки.

Андреа потрогал гематому на шее: хотя он и прикладывал компрессы из морской соли, синяк еще не рассосался.

– И как Джорджо реагирует на эти побои?

– Он привык.

Маргерита постаралась улыбнуться:

– Может, забежишь и посмотришь маму?

– Я не специалист по переломам бедра.

– Может, просто посмотришь?

– Ты держи меня в курсе.

Ему хотелось остаться одному. Сказав, что ученица закончила пробежку и ему нужно вернуться к работе, Андреа поцеловал Маргериту в щеку и попросил сообщить, когда будут оперировать Анну.

Всю тренировку он не мог сосредоточиться; отпустив ученицу, растер пальцами шею и спустился к животу, набрал полные легкие воздуха, пока не почувствовал боль в ребре. Он недооценил удары соперника, поэтому сегодня вечером ему придется несладко. Отогнав от себя лишние мысли, он посмотрел на туман: народу в парке становилось все меньше и меньше, взгляд Андреа привлекли собаки, которых выгуливали на лужайке, за ограждением. Сложив гантели в сумку, он подошел к ограждению поближе: там играли маремма с американским булли. Старая маремма, несмотря на солидный возраст, неплохо прыгала, а щенок булли носился как угорелый. Неторопливым шагом он направился к киоску. По дороге время от времени опускал тяжелую сумку на землю и распрямлял спину. Подняв железные жалюзи, вошел внутрь: полкиоска занимал стеллаж. Андреа запихнул сумку под прилавок и с удовольствием вдохнул запах бумаги. Внутри было темно и не холодно: к счастью, тепло от печки никуда не улетучилось. Он совершенно не жалел, что пошел против воли отца и снял табличку «Продается» с киоска, да и потом, именно здесь он встретил Джорджо. Он казался вежливым, покупал «Республику» и «Vanity Fair». Однажды они разговорились, и Андреа узнал, что Джорджо придумывает новые модели обуви и буквально недавно вернулся из Стокгольма, где провел четыре года. Мало-помалу они сдружились, Джорджо стал забирать газеты с черного хода, а однажды просидел в машине до самого закрытия, чтобы расспросить Андреа о тренировках (он был не прочь попробовать), так они стали тренироваться по понедельникам в парке. За год мышечная масса Джорджо увеличилась на двенадцать процентов, и они полюбили друг друга. «Jag ӓlskar dig»: впервые кто-то признался Андреа в любви по-шведски. Ему до сих пор было неловко: ведь и мать, и отец теперь не сомневались в том, что их сын педик. Но о собаках Джорджо ничего не знал.