Верность виконтессы. На службе Ее Величества

Уткнувшись в подушку, Сабина горько разрыдалась.

* * *

Алексей догнал Сабину, бредущую по анфиладе залов первого этажа в направлении своей комнаты.

- Доброе утро, мадам!

Очевидно, она глубоко задумалась и вздрогнула от неожиданности. Он подошел ближе и, взяв без разрешения ее руку для поцелуя, прошептал:

- Простите, если напугал вас.

- Доброе утро, мессир! - Сабина попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось: казалось, она вот-вот расплачется. - Только что передала письмо для супруга и немного загрустила.

Алексею очень захотелось расспросить, что же она написала мужу, но он счел подобный интерес бестактным.

К тому же ее покрасневшие глаза и разбухший нос красноречиво свидетельствовали о ночи, проведенной в слезах. Зачем снова бередить душу? Надо отвлечь даму.

- Мадам, коль уж мы встретились в такую рань, предлагаю прогуляться по Дамаску.

- Вы шутите?

- Серьезен как никогда. - Алексей лукаво улыбнулся. - Возьмите с собой служанку, и я покажу вам город.

- Вы забыли, что я заложница…

- Да и я невольник, - рассмеялся он.

Не выдержав, Сабина подхватила его заразительный смех.

Они дошли до небольшой комнаты, служившей своеобразным перекрестком в доме: отсюда расходились в разных направлениях проходные залы. В одном из арочных проемов возникла Хайфа:

- Вижу, Сабина, вам уже подняли настроение? Когда вы разговаривали с Исмаилом, на вас лица не было, а теперь вы заливаетесь звонким колокольчиком.

Если бы не веселый тон, эти слова могли бы прозвучать упреком, и Алексей поспешил сгладить неловкость:

- Хайфа-ханум, я предложил твоей гостье прогулку по Дамаску, но она испытывает сомнения. Развей их.

Хозяйка дома на мгновение застыла. Затем, видимо приняв какое-то решение, призналась:

- Скажу честно, как есть. Я лично вас не держу. Но Малик сказал мне так: «Если с заложницей что-нибудь случится, я не пощажу твою семью». Вы, Сабина, вольны делать, что захотите. Просто помните: в ваших руках жизнь моих дочерей и внуков.

- Выходит, вы тоже заложница Малика, - грустно ухмыльнулась Сабина. - Не переживайте, я не помышляю о побеге.

- Вы даже во время родов не имеете права умереть. Иначе за вами последуют мои близкие, а затем и я.

- Ох! - выдохнула Сабина. - Зачем же вы согласились забрать меня к себе?

- Мне стало жаль вас, - тихо произнесла Хайфа.

Какая-то фальшь прозвучала в ее голосе, и Алексей пристально посмотрел на сарацинку. Перехватив его взгляд, она мотнула головой и как можно беспечнее произнесла:

- Сделаем так. Вы, Сабина, наденете мой никаб[107], который полностью скроет ваше лицо, кроме глаз, разумеется. Думаю, в таком наряде можно смело пройтись по Дамаску в сопровождении прекрасного молодого человека. Для приличия возьмите служанку. Даже если за моим домом следят, пока разберутся, что к чему, вы уже вернетесь.

- Вы очень рискуете ради меня, - совсем растерялась Сабина.

- Если вы зачахнете в четырех стенах, я рискую не меньше.

Хайфа подмигнула Алексею и потянула Сабину за руку, увлекая за собой.

Оставшись один, Алексей задумался: уж больно его расхваливает арабка в присутствии Сабины. Очень напоминает сватовство у него на родине, когда в дом невесты засылают сватов и те на все лады превозносят жениха. Он, конечно, ничего против такого поведения Хайфы не имеет, потому что и сам изо всех сил старается понравиться красивой женщине, хотя на вопрос, зачем ему это, даже самому себе ответить не сможет. Сабина - чужая жена, к тому же беременная. Зачем он ее добивается? Любимая гонка за неизведанным? Привычка получать свое? Или он все же по-настоящему влюбился? Если бы он понимал!

В жизни Алексея было много женщин, но не потому, что он легкомысленный волокита. Просто он немало поездил по свету, во многих городах подолгу жил и, разумеется, обзаводился любовницами. Однако с женщинами Алексей предпочитал быть искренним, ничего лишнего им не обещал, зная, что рано или поздно уедет и отсюда. Партнерш он выбирал опытных, способных предотвратить нежелательную беременность. Случалось, даже влюблялся, но как-то легко, ненадолго.

Ни одна из них не оставила шрама на его душе. Так, может, легкие царапинки.