Верность виконтессы. На службе Ее Величества

- Заметил, конечно! На днях она увидела его в окно и так помчалась к выходу, что, будь я помельче, наверняка сбила бы меня с ног. Слушай, - он даже сел в кровати, - пожалуй, я отдам Гликерию Алексею. Мне все равно некогда заниматься ее судьбой, а он что-нибудь придумает. Заберет с собой в Новгород, потом, если надоест, выдаст замуж.

- Поговори с ним, - сдержанно отозвалась Сабина.

Ей, как и всякой женщине, хотелось, чтобы влюбленный в нее Алексей отказался от такого подарка. Но Габриэль, похоже, не заметил этих тонкостей и, откинувшись на подушку, мыслями вновь вернулся к Жану де Бриенну.

- Ты не передумала отправляться в путь сразу после рождественских праздников? Жан предлагает нам ехать по весне вместе с молодым императором. Бодуэн отправляется в большое турне по европейским дворам в поисках денег и воинов.

- Нет, хочу быстрее позабыть кошмар прожитого года. Прошел месяц, а я до сих пор каждую ночь просыпаюсь в ужасе. Но потом слышу твое дыхание рядом, чувствую, как крепко ты держишь меня за руку…

- Правда? Держу за руку?

- И очень крепко. Вон даже синяк есть.

Габриэль осмотрел багровый кровоподтек, нежно поцеловал его и ухмыльнулся:

- Видно, боюсь, как бы тебя не увели во сне. Решено, после Богоявления сразу же отправляемся в путь. Де Бриенн дает нам три нефа: зимой одиночное плавание опасно. Нас высадят в Акре, а назад корабли повезут продовольствие, людей, оружие, в общем, все то, что выделит им в помощь Иерусалимское королевство.

- Не жалеешь о потраченных усилиях?

Габриэль непонимающе глянул на жену, и она с лукавой улыбкой пояснила:

- Может, и впрямь стал бы регентом. Для такого честолюбивого мужчины, как ты…

Он резко перебил ее:

- Ты правильно заметила: я именно честолюбив, а не тщеславен. Моя же честь никогда не позволит пойти на какое бы то ни было добровольное соглашение с сарацинами.

- Мне казалось, ты хорошо относишься к мусульманам.

- Как Габриэль д'Эспри - великолепно, но как виконт д'Авранш, верный вассал французского короля, я вижу в них врагов в борьбе за Иерусалим… И давай спать, рано утром меня ждет Бодуэн. Я обещал показать ему несколько занятных фехтовальных приемов.

Сабина потушила свечи и снова устроилась на плече у мужа. Он крепко обнял ее и подвел итог их долгой беседе:

Мой вынужденный договор с сарацинами расторгнут. Ты со мной, Животворящий Крест в наших руках. Я переиграл Малика.

Из темноты донеслось насмешливое хихиканье Сабины, и Габриэль быстро уточнил:

- Ты переиграла Малика.

- Мы переиграли Малика, - сказала виконтесса.

Срединное море. Февраль 1236 года

На корме галеры Габриэль, облокотившись на отполированный природой и людьми планширь[147], рассматривал чистый горизонт и поджидал Сабину. Ему понравилось ходить на боевых галерах. В отличие от грязных шумных купеческих нефов, здесь поддерживалась относительная чистота и соблюдался воинский порядок. К тому же им очень повезло с погодой: за несколько недель плавания не было ни одного серьезного шторма. Для зимы это редкая удача. Жаль, в остальном фортуна не баловала их, даже в плен, хоть и недолгий, они угодили.

…Их маленький флот из трех нефов в назначенный день покинул Константинополь, благополучно миновал Пропонтиду, но в районе Лампсака был атакован ромейскими галерами. Один неф, сразу оказавший сопротивление, греки довольно быстро потопили, погнались за вторым, но появившиеся из ниоткуда венецианские галеры отбили судно. Корабль, на борту которого находился Габриэль с семьей и свитой, ромеям удалось захватить. Виконт запретил команде вступать в бой: уж лучше заплатить выкуп, чем рисковать жизнью супруги и дочери.

В Лампсаке пленников держали в сносных условиях, во всяком случае, в большой комнате, куда поместили Габриэля и его людей, имелся очаг, каждому выдали по чистому тюфяку, даже разрешили пользоваться отхожим местом во дворе. Туда выводили под конвоем и по одному, но это лучше, чем зловонное ведро внутри помещения. Кормили однообразно, но сытно: хлеб, оливки, раз в день горячая похлебка.

Через неделю после пленения Габриэлю сообщили, что его желает видеть сам автократор Иоанн Ватац. Оказалось, после снятия осады Ватац не уехал в свой любимый Нимфей[148], а остался зимовать в Лампсаке в богатом особняке местного вельможи. Василевс не терял надежды на возобновление союзнических договоренностей с болгарским царем и по весне собирался вновь осадить Константинополь.

Габриэль шел на аудиенцию к автократору с легкой дрожью, побаиваясь замысловатых ромейских церемоний. Точнее, виконт переживал, что из-за нежелания пасть ниц - а он определенно этого не сделает! - возникнут сложности.