Верные до конца

20 октября 1905 года. Раннее-раннее осеннее утро. Из центра, с окраин, из пригородов Москвы к Техническому училищу сходятся люди. Идут поодиночке, группами, колоннами. У многих в руках красные стяги. Красные банты на шапках, красные ленты через плечо. И флаги, и банты, и ленты с черной траурной каймой.

Полдень. В актовом зале училища кончается гражданская панихида. Уже сказаны все скорбные и гневные слова. Звучит траурный марш. Члены Московского комитета поднимают гроб.

Тысячи людей на улице обнажают головы.

Колонны трогаются. Впереди, взявшись за руки, движется двойная цепь рабочих. Процессия направляется к Красным воротам. Это было невиданное шествие. Городовые и сыщики, дворники и полицейские куда-то попрятались. В чайных засели и не смели вылезти на улицу черносотенцы с Хлебной биржи и Охотного ряда.

Сколько людей участвовало в этих похоронах, трудно сказать. Московские, газеты на следующий день называли и 200 и 300 тысяч. Траурные флаги на многих домах, алые знамена на многих балконах.

У Театральной — делегации с венками. Приехали из Подмосковья, приехали из Саратова. На Никитской навстречу шествию вышли из консерватории оркестр и хор. Было уже восемь вечера, когда гроб опустили на землю на Ваганьковском кладбище.

Последние прощальные речи, И клятвы.

Глухо стучат молотки. Гроб заколочен.

Склонились знамена.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Максим Максимович Литвинов — первый заместитель наркома иностранных дел — по утвердившейся привычке начинал свой рабочий день с разбора свежей почты. Ему писали не только послы и посланники, пресс-атташе и советники, Папаша часто получал письма от старых товарищей по подполью. Жизнь разбросала их по необъятному Союзу, многие оказались и на дипломатической службе за рубежом.

Каждый год 18 октября Литвинов, если только бывал в Москве, обязательно приезжал на Елоховскую площадь, потом шел пешком по Бауманской улице к Высшему техническому училищу. Он нигде не останавливался, просто не торопясь проходил мимо домов, скверов, Они ведь немые свидетели. Но ему эти камни рассказывали о последних минутах жизни Николая Баумана. Недолго Бауман и Литвинов пробыли вместе, после побега из Лукьяновки виделись, может быть, два-три раза, но вот уже более двадцати лет прошло, а не меркнет образ этого удивительного человека, первого из первых, кто взвалил на свои плечи нелегкую ношу, кто гордо именовал себя «агентом «Искры».

Когда Литвинов вспоминал о Баумане, невольно вспоминались Радченко, Кецховели, Воровский и другие.

Нет Баумана, часовой Мцхетского замка застрелил подошедшего к окну Кецховели, убит в Лозанне посол Воровский. Уходят из жизни многие старые товарищи, соратники.

Вот и сегодня, в канун Октябрьского юбилея, из Лондона пришло тревожное сообщение — Красин тяжело заболел и слег.

Красин! Сколько удивительных, порой, казалось, невероятных приключений пережили они за эти годы.

Во время революции 1905–1907 годов Максим Максимович был одним из главных помощников Красина в добывании оружия. Агенты газеты стали агентами вооружения. И Николай Буренин, и Таршис — Пятницкий.

Потом долгие годы эмиграции. Красин вернулся в Россию раньше Литвинова, занял крупнейший пост директора всех заводов германской компании «Семене и Шуккерт», но жил под постоянным надзором полиции.

Они были одними из первых «искряков», они стали и первыми советскими дипломатами — Литвинов первый полпред в Англии (правда, правители Англии прежде всего упрятали «красного посла» в тюрьму), Красин вел нелегкую борьбу при заключении Брестского мира. А потом заключал первый торговый договор РСФСР с Англией. Они вместе с Чичериным, Воровским, Рудзу-таком, Наримановым представляли советские республики на Генуэзской конференции, в Лозанне, Гааге. Красин стал первым послом СССР во Франции.

Первые, первые, всюду первые!..

И вот это сообщение из Лондона.

Лондон. Чешем-Хауз. 6 ноября 1926 года.

Красин заставил себя сесть за письменный стол. Взгляд его остановился на недописанной статье. Он готовил ее к 9-й годовщине Октября, но вот не успел из-за болезни. Перечитал начало:

«Девять лет Советской власти.

Кто думал об этой годовщине в 1917–1918 гг.?

Не пророчили ли буржуазные газеты всего мира, поддерживаемые мудрецами — политиками и экономистами всех стран, что уже через несколько недель Советская власть беспомощно сдаст захваченные позиции, не будучи в состоянии справиться с самыми элементарными задачами хозяйства, управления, финансовой политикой?..»

Трудно читать. Кружится голова. Красин откинулся на спинку кресла, но мысли не потерял. Да, да, он хорошо помнит предсказания буржуазных оракулов тех лет.

«Таймс»! Непререкаемый «Таймс» на пятый день после победы Октября вещал: «Господство Ленина, видимо, быстро идет к своему концу». После такого заявления и остальных «пресс-гадалок» прорвало, они не хотели отставать. «Дейли телеграф»: «Значительные массы войск отвернулись от мятежников в целом ряде центров… Возможно, что в момент, когда пишутся настоящие строки, вся эта безумная затея уже подавлена».