Верные до конца

2. Предаваясь воспоминаниям о нашем Господе, мы открываем новою сторону в Его дивном установлении: оно является также средством нашего общения с Господом. Эта мысль не менее ясно выражена следующими словами апостола: „Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?“ (1 Кор. 10:16). Эту возвышенную духовную истину многие христиане, благодаря образной речи Писания, приняли как явление чувственное и тем лишили себя возможности наслаждаться более совершенным, т. е. духовным. Об этих людях можно только выразить сожаление словами апостола: „Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? “ (1 Кор. 9:11). Однако, несмотря на то, что как Сам Христос, так и Его апостолы отдают явное предпочтение духовному пред телесным, тем не менее христианский мир в своем большинстве продолжает защищать телесное. Что же нам сказать на это? Повторим слова великого апостола, который в своем послании к Коринфянам говорит о различии между служением буквы и духа: „Если служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли взирать на лицо Моисеево по причине славы лица его преходящей, — то не гораздо ли более должно быть славно служение духа?“ (2 Кор. 3:7–8). Если же служение духа превосходнее служения буквы, то не менее превосходно и общение духовное перед всяким иным. А посему, если бы действительно совершилось переосуществление хлеба и вина в тело и кровь Христову, при совершении Евхаристии, то чем могло бы оно содействовать духовному общению верующих со Христом? Конечно, иное дело, если бы мы стремились к общению с плотью и кровью, — тогда бы такое понимание вполне соответствовало бы нашим стремлениям. Но ведь апостол говорит: „Если мы знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем“ (2 Кор. 5:16). Соединяясь же духовно с Господом, мы, по учению того же апостола, становимся один дух с Ним. Верующий человек имеет одному ему известную духовную жажду общения с Господом; без него он не чувствует себя счастливым и спокойным. Это состояние одиночества и жажды известно было и мужам веры Ветхого Завета. Так говорит об этом Давид: „душа моя была во мне, как дитя, отнятое от груди“ (Пс. 130:2). Этими словами весьма понятно характеризуется наше разобщение с Господом и безутешность. Но тот же Давид выражает и другое состояние, которое нам, как верующим, также понятно и близко. Он говорит: „Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже; жаждет душа моя к Богу крепкому, живому“ (Пс. 41:2–3). Принятием же хлеба и вина мы выражаем с одной стороны принятие Его жизни в себя, а с другой — нашу принадлежность Ему в полное единство с Ним. Эту именно мысль и выражает апостол, когда говорит: „Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, которой преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?“ (1 Кор. 10:16). Вывод из этих слов апостола совершенно ясен для верующего человека, и не только в области теоретических суждений, но и по личному духовному опыту, который приобретают истинные чада Божии. Иметь же личные опыты в этом направлении — это величайшее благо для христианина. Сколь же счастливы мы, если Господь в Своей беспредельной любви дает нам столь дивное средство вступить с Ним в благословенное духовное общение и в радости восхвалять великий подвиг Его любви.

3. Кроме тех целей, на которых мы уже кратко останавливались, вечеря Господня служит, как об этом говорит апостол, и для возвещения смерти Христовой; если в первых двух случаях вечеря Господня служила средством к преуспеванию в нашей личной духовной жизни, то теперь она является как установление при посредстве которого мы наисовершеннейшим образом можем засвидетельствовать перед миром о смерти Христа. Доколе существует человечество и доколе Церковь Христова находится на земле, доколе не наступил славный день восхищения ее навстречу грядущему Судии все установление будет совершаться верующими и тем самым будет возвещаться смерть Христа как величайший подвиг любви и спасения, совершенный Спасителем для искупления человека от греха, проклятия и смерти. Возвещая же окружающему же нас миру столь наглядным образом о великом деле спасения грешников, мы, одновременно, тем же установлением исповедуем имя возлюбившего нас Господа, исповедуем нашу веру в Него и свою принадлежность Ему, как нашему Искупителю и Господу.